Невыдуманные истории Семёновны

Давно это было, ещё в сороковые годы прошлого столетия, до войны. Тогда автомобилей-то в Шории, почитай, почти не водилось, в дальние посёлки или ближние, газеты или письма - всё на лошадях, всё на них, сердешных. Вот и Николай Сузрюков однажды отправился из Джелсая на коне верхом, с рюкзаком на спине в Таштагол - людям за пенсией и себе за получкой. Трубку искурил - Ингол, две искурил – Таштагол. Деньги до реформы 1947 года большие были, полный рюкзак получился. Правда, и народу тогда в Джелсае было не в пример сегодняшнему дню: там золотишко мыли, школа, клуб, – всё своё было, на месте...

Эта история случилась лет сорок назад. Я слышал её не один раз от отца. Гостил у нас родственник, журналист из областной газеты. Ему непременно хотелось использовать отпуск творчески: сделать пару зарисовок о Горной Шории, написать про что-нибудь необычное, например, про медвежью охоту – ведь кругом тайга. У него и тренога с фотоаппаратом с собой была для этих целей. Дело было ранней зимой. Снежок, хоть небольшой, уже сплошь устилал землю, все порядочные медведи уже давно разбрелись по берлогам и храпели себе потихоньку в ожидании лучших времён...

Поминки на полгода по главе семьи Гриценко справляли широко. Водка лилась щедро, вдова напоминала: - Пейте, пейте. Хозяин её любил. Собравшиеся в основном тоже её любили. Старшая дочь, Татьяна, так любила, что на другой день только к обеду голову от подушки оторвала. Но попила чайку – отошла. А тут уж и на работу пора собираться. Вспомнила, что из приглашённых ею сотрудников пятеро не пришли: четыре врача и санитарка – работали во вторую смену. Здание шушталепской поселковой поликлиники было закрыто на ремонт, врачи приютились в помещении шахтового здравпункта...

Я познакомилась с Татьяной в одном селе, куда обеих направило гороно: меня учителем русского языка, Таню – учителем математики. Мы не могли не подружиться. Во-первых, работа в одном коллективе, во-вторых, мы обе матери-одиночки, у меня сын пяти лет, её сыну два года. В-третьих, дома, куда нас поселили, были друг от друга через дорогу. Вечера мы коротали то у меня, то у неё. Дети играют, мы откровенничаем. В тот год к нам в школу направили двух выпускниц педучилища. Вот эти две девушки и встали на пути Татьяны к счастью...

На крупного зверя Степану ещё не приходилось охотиться – зелен был. Так, по мелочи: на зайца, на белку. И на медведя пойти он согласился не из охотничьего азарта, а потому что матери для лечебных настоек требовалось медвежье сало. Виктор и Николай, дружки его, напротив, шли на охоту только потому, что слыхали: настоящий мужчина должен родить сына, посадить дерево, построить дом и – убить медведя. Деревьев за школьные субботники каждый по небольшой роще натыкал, сына родить – не к спеху (им всего-то по 20 с небольшим лет), в домах, слава богу, тоже нужды нет...

Улица Заречная наводнения ждала каждый год. И каждый год, когда больше, когда меньше, «плавала» дней по несколько. Но население не особенно горевало, улицу свою любило и переселяться на безопасные места не собиралось; дело стало привычным, воду ждали, а отдельные мужики по ней даже скучали, как скучают, скажем, по покосу отдохнувшие за зиму руки. А чего зря переживать, большая вода всё равно придёт. Это, конечно, неудобно, зато на работу не ходить, и причина уважительная – потоп ведь, навоз каждый день не скрести...