Новогоднее

— Мамочка, ты отослала Санта-Клаусу мою открытку? — Да, Джонни. — Я попросил у Санты классный подарок! — Не сомневаюсь! Но если подарок очень дорогой, не знаю, выполнит ли он твою просьбу. Детей в мире так много! — Много, — согласился Джонни. — Представь, если Санта приготовит очень дорогой подарок одному, то это значит, что другому достанется дырка от бублика. — Как это — дырка от бублика? — А так, дырка! Не получит подарка другой мальчик где-нибудь там в жаркой Африке или в холодной России. Джонни задумался...

Тут Шура звонит и с легким волнением в голосе начинает: «Вер, как дела?» Я говорю: «Нормально, Шур, мы же вчера виделись». - Виделись, Вер, виделись, - Шурка, когда волнуется, начинает нижнюю губу подволакивать до милой шепелявости. Кстати, мужчинам это нравится. Им кажется, что Шурка от их присутствия слегка цепенеет. Это у мужчин охотничье восприятие. Если антилопу заденет стрела с отравленным концом, то ноги у животинки начнут подволакиваться, притормаживать и даже слегка отказывать. Легкая добыча для охотника, даже если он промахнулся, лишь чуть-чуть задев лесную дикарку...

Высокие горы да тёмные леса, прозрачные реки да красивые озёра, цветущие луга да зелёные поля, студёные ручьи да могучие реки — и как привольно дышалось! Древние исполины стояли на страже времени, укрытые шапками туманов; сосны и ели нашёптывали посвящённым вековые тайны, а берёзы, шурша тонкими веточками, танцевали под ветром; серебряные нити рек вышивали узоры на земле; озёра, будто очи земные, глядели в бескрайние звёздные небеса, и блеск каждого драгоценного камня небосклона отражался в них; поля и луга тянулись до горизонта пестротканными полотнами, а ручьи переливались девичьим смехом...

Лютый мороз вывел на стёклах хрустальные цветы — Захарка уже знал: этой ночью колдовал на улице дед Трескун. «Разукрашивать окна — его работа», — говорила баба Дуся, а она всё всегда знала. Была она старая, ворчливая, но для Захарки — самая умная. Со всеми своими «почему» он бежал к ней. А вопросов у него было без счёта. Баба Дуся кряхтела, но не отказывала — уж больно простодушны и искренни они были. Ещё Захарка усвоил: красивые узоры на стёклах — не просто так. Значит, на улицу сегодня нос не совать — мороз щиплет до слёз...

*** - Ты чё? Слепая курица? – Настя, с которой мы месяц назад поженились, обеспокоенно опустилась на кухонный табурет, видя то, как я скукожил нос и подтянул к глазам поближе чек, припечатанный мне в ладонь злой, измотанной предновогодней суетой продавщицей. - Какая я тебе курица? – взвился двадцати пятилетний я, давно подозревающий себя в близорукости. - Зови меня Зоркий сокол. Не иначе. - Ага, буду, - скептически хмыкнула жена, – ты только к офтальмологу - то срочно запишись. А то в Новый год курицей ввалишься...

Каша... Опять эта манная каша. Сеня Мундштуков искренне считал, что подобные завтраки давно перерос, однако перечить жене не решался. Нет, Сеня не считал себя подкаблучником, просто портить настроение в субботнее утро не хотел. Памятуя о том, что один грех за ним уже есть из-за его вчерашнего загула с пацанами, счёл за благо помалкивать. Он возил ложкой ненавистную кашу молча, гоняя её от края к краю тарелки, пока не поймал на себе взгляд жены. Этот прищур любимых глаз не предвещал ничего хорошего...