Клады

(продолжение темы) Когда пришли с обыском, Андриянов поспешно выложил на стол золотые коронки и литки. «Могилы разоряете!» – вскинулся гневно сотрудник. – «Нет, нет! Вот официальное разрешение на проведение археологических работ, – стал оправдываться Андриянов. – Мы разрабатывали древнее захоронение и наткнулись на братскую могилу времен отечественной войны. Вот опись предметов, вот Акт. Оставили временно...» Он стоял у стола и тихо радовался, что не согласился, когда помощники говорили: не сдавать же коронки в музей, предлагали отнести в скупку...

«Кого не сведут с ума клады, если он только соблазнится раз каким-нибудь сбыточным или несбыточным преданием, рассказом, таинственным слухом или народной молвою и возьмет заступ в руки? Заманчивое и соблазнительное дело!» Владимир Даль. Точное определение. Знаю немало людей – есть даже бывший городской чиновник -- которые ищут старые карты, изучают первоисточники и шарят, шарят по всей Средне-Ахтубинской пойме в поисках сокровищ. Особое место занимают легенды и записи о кладах Степана Разина. Почему? Их было три брата, как в сказке – Иван, Фрол, да Степан...

Легенд и записей о кладах много, а находят их крайне редко. Впрочем, сие есть тайна. Потому что трезвонить о найденном кладе – последнее дело. В Российской империи по закону нужно было отдать половину. А при Советской власти уже две трети. Поэтому родилась побасенка: «Вот найти бы клад с гов...м» – «Зачем?» – «Да чтоб две трети с радостью отдать государству». Самое простое отношение к кладам в Англии... Государство не берет себе ничего. Клады в России связывали в простонародье с нечистой силой, бесами, с заклятьями...

Самый известный в мире кладоискатель Генрих Шлиман отыскал множество кладов и в том числе легендарную Трою, не потому что был умнее других, а потому что обладал сверхъестественной интуицией. Как и царь Иван Грозный. Псковская вторая летопись, где в записи под 1548 годом говорится: «Не знали, как найти казну древнюю, спрятанную в стене создателем собора святой Софии князем Владимиром Великим. И не знал о ней никто ни по слухам, ни по летописям. И тогда приехал ночью и начал пытать про казну ключаря софийского и пономаря, но, долго промучив их, не допытался, потому что не ведали они...

Клады бывают разные. Иногда на полке стоит щербатая чашка, рука не поднимается выбросить, а это знаменитый кузнецовский фарфор, музейная ценность. И таких вещей, как и настоящих серебряных ложек с фамильным вензелем и клеймом — все меньше и меньше. Внуки снесут остатки примет былого времени на помойку, как это делали и мы порой по неразумению своему или из-за бесконечных переездов с места на место, когда в фанерный чемодан много-то и не запихнешь. Страна, ввергнутая в круговорот лозунговой мишуры, барачной жизни и великих строек сбрасывала с пьедестала почета даже Пушкина, а что уж там какие-то ложки с фамильным вензелем или венские стулья ручной работы...

Из металлической трубы вывалилась колбаска бумажного свертка и тут же по асфальту покатились монеты. Это были серебряные монеты 1922-24 годов с молотобойцом и со звездой. А труб этих, привезенных с порушенного центрального кладбища, во дворе уфимского техникума лежало около сотни. Одногруппники, и я в том числе, стали шурудить палками в трубах, выбивая накопившийся мусор. Когда вылетал очередной сверток с монетами, начиналась давка. Кто посильней и половчей распихивал слабаков, сгребал монеты горстями...