Павлик

Утро щебетало трелями птиц, хохотало гомоном малышни, идущей за ручку с родителями в сад, бурчало тарахтением двигателей заводившихся во дворе автомобилей, чьи хозяева спешили на работу, доносилось с дороги переливчатыми звонками трамваев. Павлика сегодня снова «забыли» отвести в сад, мама, убегая на работу, только растолкала сонного сына в постели и буркнула на бегу: - Проспала я сегодня, в садик всё равно уже опоздали, так что спи, зато не нужно рано вставать. Там на столе каша овсяная. Поешь, как встанешь...

Сон вмиг слетел с мальчика, едва лишь на ковре перед его лицом замерцали два глаза, похожих на болотные огни, что блуждают во мраке ночи, заманивая путников в самые топкие чащи. Павлик вытянулся в струну, застыв от ужаса, не в силах отвести взгляд, затем быстрым движением натянул одеяло на голову, свернулся в комочек и затих. - Что делать? Чудище из подвала пришло за ним! Оно хочет заполучить свою жертву во что бы то ни стало. Оно убьёт его сейчас! Мысли метались в голове Павлика, как испуганные бельчата...

Павлик закричал так громко, что даже ощутил, как лопаются его барабанные перепонки, по крайней мере так ему показалось, но очередной раскат грома заглушил его вопль, а тьма поглотила мальчика полностью. Если бы сейчас вспышка молнии могла осветить мглу подвала, то это искажённое ужасом и отчаянием лицо, с разинутым в крике ртом и вытаращенными, расширившимися глазами, показалось бы жуткой маской, но не мордашкой пятилетнего ребёнка. В те несколько секунд, пока Павлик падал вниз, он вообразил себе миллион вариантов того, что случится с ним сейчас и итог любого из них был неутешителен...

Павлик сидел на корточках перед прямоугольным оконцем, ведущим в подвал. Цоколь дома, выкрашенный красновато-коричневой краской, возле окна облупился, и краска сходила с откосов безобразными струпьями, похожими на незаживающие болячки. Из продуха тянуло сыростью, мокрым бетоном, затхлостью и кошачьей мочой. Вовка стоял рядом, ковыряя носком кроссовки землю клумбы, и в ожидании поглядывая на Павлика. Тот скосил глаза вправо, затем влево. Двор на удивление был пуст, ни бабушек на скамейках у подъездов, ни малышни на качелях, ни подростков, курящих тайком от взрослых в зарослях акации...

Павлик сосредоточенно рыл проход в песочной горке, стараясь, чтобы стены будущего тоннеля не обрушились, когда из-за его спины упала на песочницу длинная тень. Мальчик обернулся. Засунув руки в карманы и жуя жвачку, сзади стоял Вовка Снегирёв, по кличке Снегирь, гроза всех дворовых мальчишек и девчонок. Снегирь жил в доме напротив, и их двор, образованный тремя пятиэтажками в виде буквы «П», всецело принадлежал ему, по крайней мере так считал сам Вовка и всегда утверждал это, тыча под нос другим ребятам большим вечно чумазым кулаком...

- Павлуха! Павли-и-ик! Сынок… Голос матери, долетевший до ушей мальчика из соседней комнаты, был осипшим и сдавленным, словно кто-то держал мать за горло, и та хрипела и из последних сил, надрываясь, звала сына на помощь. - Павли-и-ик! – снова позвала мать. Дальше послышались слова, повторять которые было нельзя, Павлик знал это хорошо, хотя и слышал эти слова каждый день, и от мамы, и от тех дядей, что приходили к ней. Правда, теперь с ними вот уже два месяца жил дядя Ибрагим, и другие дяди появлялись...