Мы жили по соседству...

«В кои-то веки выходной мешком счастья на голову свалился! Красотища!» - буквально вываливаясь из раскалённого чрева авто, подумал Максим. «Посидеть на бережку Кубани, с удочкой, холодным пивком, а потом ушица, шашлычок под водочку! Сущий рай для бренного тела и бессмертной души. А главное, для – мозга, по самое «не могу», напичканного делами, разработками, свидетелями, и прочей шелухой, осточертевшей до оскомины. Мечта идиота сбылась! Деня с Федюней грозились организовать пикник по высшему разряду, «как у людей»...

Большая, как им тогда казалось, необъятная любовь затмила собою всё. Детство, школьные годы. Всегда рядом, всегда вместе. Бескорыстная детская дружба, незаметно переросшая в первую, светлую любовь. Он её всегда защищал, ценой ссадин и шишек, и готов был отдать за неё жизнь. Она верила ему как самой себе, и делилась с ним самым сокровенным. Будущее казалось безоблачным и радужным. Они поженились, едва им исполнилось восемнадцать. ***** Её отец, до мозга костей человек военный, первым заметил в нем...

Ни весна как таковая, ни её просто мерзкое начало, не радовали мятущуюся Луизину душу, да и тело заодно. «Эка невидаль – праздник! Какой, на фиг, праздник, и чем он лучше самого захудалого рабочего понедельника, если в пустом кошеле тоскливо завывает, как Самум в пустыне, ветер безденежья, а душа рвется из тела, в поисках своего, халявного «Лас-Вегаса», не желая признавать никаких рабочих понедельников, и не рабочих, в том числе. В каком водоёме выудить кувшин с Хоттабычем внутри, чтобы вся жизнь...

Еще не погасло «дневное светило», а вдоль подуставшей от дневной суеты окраинной улочки, через два-три столба робко заморгали не до конца размолоченные шкодливыми пацанами подслеповатые фонари. К самой, покосившейся калитке Ивашкиных, печально скрипнув голыми колодками, подкатило раздрызганное канареечное такси, едва не сровняв с землей дребезжащим бампером сгнивший пенек вместе с муравейником, и несколько раз мерзко крякнуло охрипшим сигналом. Калитка по щенячьи взвизгнула, и на улицу вплыла монументальная...

«Да что же это за чертовщина? Кручусь как шашлык на шампуре. То жарко, то знобит, то проваливаюсь в какую-то яму. Ночь Святого Варфоломея! Где же этот сон запропастился?» – уставившись в потолок, думала измученная толкающимися в голове, и мешающими друг другу мыслями Динка. К утру «зарядил» мелкий дождь. Она встала, открыла окно, и вдохнула свежий утренний воздух. «Хорошо-то как!» – и тут же опустилась на грешную землю, сменив начавшийся было душевный подъем, на полную его противоположность. «Нужно срочно, не откладывая в долгий ящик, принимать кардинальное решение...

В прихожей царил полумрак, и подслеповатая Валентина Васильевна едва не «снесла» мощными телесами вешалку, вместе с зеркалом и полкой, плотно заставленной баллончиками, пузырьками, вперемешку с обувным кремом и спреем для носа, споткнувшись о раскиданные Нюркой парадно-проходные босоножки. Отпустила крепкое словцо, и мелко перекрестила рот. «Хоть кол на голове теши, что стенке вдалбливай, всё одно, ляскаю языком, как об стенку горохом!» -медленно свирепела Валентина Васильевна, потирая ушибленное плечо...