СЛИШКОМ ЖИВАЯ. ДИНА ИЗМАЙЛОВА,

Меня защищает от мира корпус куклы, запертой в пыльный ящик, укрытый столешницей дряхлого стола, замершего под сводом крыши деревянного дома. Я схоронена от света, погруженная в мрак своего изгнанничества, беспросветного ошеломляющего одиночества. Последний год своей жизни я почти не спала – на короткое время меня опрокидывало в дурман неспокойного сна, из которого я вываливалась в невнятную сумятицу усталого полубодрствования, которое не выпускало меня из своих пут в течении нескольких предрассветных часов...

Наверно, можно играть со временем - выдувать бесчисленные секунды-пузырики, нанизывать на веревочку жемчужные минутки-бусинки, лепить из пластилина увесистые часы-шарики, швыряя их в потолок в порыве ребячливого пофигизма. Мне часто кажется, что я хожу в любимчиках, что кармашки мои полны золотых динариков, что они не конвертируются, всегда забываю я. Вот такие странные провалы в памяти. Из песка сотворить можно всё, что захочется, если только налить в него хоть чуточку влаги. Иначе он неизбежно рассыплется на несколько миллионов малюсеньких камушков...

Я нашла его в мастерской, заваленной старыми и новыми куклами, кусками кукольно-человеческих органов, париками и потрепанными одеждами. На верхней полке восседали уже законченные персонажи. Мужские – удивительно многолики и разнообразны и вместе с тем объединены неуловимым сходством с самим Русланом, словно кривляющимся в потрескавшееся зеркало. На каждом лице отпечаток той или иной эмоции – злости, страха, благодушия, грусти, раздражения, тоски. Женские – одинаково приветливы и светлы. Полагаю,...

Дворник метет улицу со спокойным смиренным достоинством. Я улавливаю его мысли - они тихи и просты, как шелест деревьев над головой. Они едва колышат его  терпеливую душу. До меня доносится бормотание молитвы, сквозь молитвеннный речитатив - неспешные думы о незнакомцах, небрежно касающихся его взглядом, проходящих совсем рядом, и все-таки остающихся недосягаемыми и неразгадаными в своей суетливой деловитости, о близких, до которых не дотянуться рукой, но которые не перестают от этого быть самыми близкими и единственно родными...

Я не проснулась. Я так и не проснулась. Я не проснулась... Сон непременно должен заканчиваться. Какой бы он ни был - яркий, страшный, бесцветный, непонятный, он должен заканчиваться. Заканчиваться - это обязательная примета сна. То, что длится и длится вопреки твоему желанию, вопреки логике и здравому смыслу, не может быть сном. Так что же это, что...? Может, пробуждение...? не знаю... Ветер стих внезапно. Мир, ещё минуту назад безбашенный и буйный, словно оцепенел, подвластный чьей-то неведомой воле...

Новое утро зарождающегося дня, полусонного дня. Мир, лишенный дрыхнущего в своих каморках человечества, дивно одухотворен. Всё в нём словно охвачено единым дыханием, диктуемым еле заметным весенним ветерком. «Охх» - вдохнул он и помчались шелестящие веточки деревьев в одну сторону, «Фууу» - выдохнул и двинулись назад, также нервно и пугливо трепеща в темноте. Я запуталась в кроне молоденького дуба и отдалась воле ветра, воле этого вселенского дыхания, шевелящего пространство. В свете желтого фонаря...