Делириум

Делирий. Хроники. Сюр 9 Продолжаю свои записки из ада. Зад у меня жесткий, а Шушель мучает до глубины души. Что ещё надо для творчества? Вот только буква ё убежала недавно и не хотела возвращаться. Ловил её с матом. Ругань выходила обрезанная, как нос у моего соседа Рабиновича, больного нехорошей болезнью. Дурной пример заразителен: остальные буквы разбежались врассыпную и не хотели складываться во что-то вразумительное от слова афедрон. Шушель сделал жалобную морду и сказал: А хочешь, покажу тебе Вселенский пуп? Я ответил: А на кой мне тот пуп? Э-э-э. Пуп нужен всем, кто хочет разрешиться от мук творчества чем-то годным. Пуп крепкий, пуп славный, он нужен писакам всегда. Полез я за шушелем вверх. Мировой пуп пульсировал и тянул. И стало как-то холодно, а кошка прыснула. Я отпрянул. Гляжу, стою я на столе и рядом петля качается…

Делирий. Хроники. Сюр 8 Жизнь без шушеля продолжается. Странь шлет мыслеобразы, пытается стращать. Я держусь, нагоняю упущенное. С утра пахло гнилыми яблоками: шушель намекал о себе всевозможными способами. Да-да, припоминаю, как серый хвастался знакомством с Шиллером. Тем самым Иоганном Кристофом Фридрихом фон Шиллером, немецким поэтом и драматургом. Шушеля распирало от гордости, когда он вещал: — С Шиллером я славно поработал. Да ты в ножки мне должен кланяться, что сейчас с тобой тут вожусь. Я спрашивал: — И что, у каждого писателя есть такой “сопровождающий”? Шушель нехотя отвечал: — Ну, у Есенина был свой “черный человек”, у Маяковского, Да и у Булгакова с Блоком. Короче, у всех талантливых были. Я болтал мутную и радовался: — Хорошо, что я не талантливый! Ночью шушель приставал: — А чего ты смурной такой? Я жаловался: — В бложике какие-то кренделя меня минусуют. Шушель надевал шарф и летел в открытую форточку, я кричал вслед: — Ты куда, серый? Шушель отвечал: — Так помочь тебе хочу, хейтеров прижучить. Я махал руками и отнекивался: — Нет, не надо. Давай лучше выпьем! Шушель возвращался и мы продолжали искать смысл жизни на дне поллитровки.

Делирий. Хроники. Сюр 7 Шушеля нет больше недели. На душе просторно и свежо. Лежу на тахте и с ужасом вспоминаю первую встречу с хтонью. Инициация, как водится, проходила в месте нечистом. Помню смутный свет, холодный бетон, капли тюкают слева и отдаются в голове. Три бомжа тянули песню на нечеловеческом языке. Так плохо не было никогда раньше и впредь. Я  взывал широковещательно, пытаясь услышать в мыслях какой-нибудь отклик высших сил. Тупо хотелось избавиться от боли, а откуда придет помощь значение не имело. И тут  внутри ударило: — А примешь ли ты меня в свое сердце? — Да, — ответил я без раздумий. — А примешь ли ты меня в свою селезенку? —  Да. — А примешь ли ты меня в свои легкие? — Да, шут  подели! Голос называл органы и части тела, а я нетерпеливо соглашался. На удивление,  самочувствие заметно улучшилось. Я встал и покинул злачное место налегке. Следующие три дня я летал  как Карлсон. Дела спорились, удавалось почти все. Женщины довольно улыбались и я не оставался в долгу. Плату шушель потребует потом, а пока я наслаждался.

Делирий. Хроники. Сюр 6 Сегодня ночью попробовал избавиться от шушеля. Мыслей, как вы знаете, оно читать не умеет, а остальное — дело техники. Я выпил стопку  перцовки. Тут же достиг нужного состояния, когда тошно и бубенчато одновременно. Шушель проявлялся неторопливо, как протокольная морда на старой фотографии. Вероятно,  последнее истязание меня любимого взяло у него много энергии, сущность выглядела истощенной. Да, подселенцы тоже страдают вместе со своими  подопечными, убедился в таком факте очередной раз . Существование серых вообще весьма далеко от райского. Я развязно спросил: — Глотнешь с перчиком? Шушель кивнул: — Давай, чего уж там… Я наполнил рюмку разбавленной жидкостью. Шушель взял стопку и молча опрокинул в глотку. Заметив как я гляжу на него, оно спросило: — Чего так зыришь? Я ответил: — Да так, ничего… Животик не болит? Шушель понял все. Он вскочил, зенки его налились кровью. Его распирало: — Смертный… Смертный… Я ответил: — Поздняк метаться – смирись! Шушель орал: — Агиасма! Агиасма! Инфернальная сущность надулась воздушным шариком и лопнула, оставив после себя  сероводородный запах. На радостях я сочинил гениальный стих: Ляперда ночной тоскою Завихрит ужасно сень И увидит лень за маской Мой незамутненный пень Я праздновал победу, а в глубине души ворочалось нехорошее предчувствие. Чем ответит шушель?

Делирий. Хроники. Сюр 5 После второго пузыря я напомнил шушелю: — Ты, серый, обещал открыть “одну из тайн мироздания”. Ты же не обманул меня на этот раз? Шушель сосредоточенно прожевал соленый огурец, а затем сказал: — Сознание. Я подождал продолжения минуты четыре.  Не выдержав,  первым прервал тишину: — Сознание? И что? Шушель раздраженно ответил: — Ну, очевидно же все. Сознание нематериально. Твои квалии только твои и ничьи больше. Каждое физическое явление можно наблюдать воочию или приборами. Внутренний мир человека нельзя увидеть какими-либо приборами. — А в будущем может и сделают такие приборы, — живо возразил я. — Исключено. Никогда. — Но почему? — Предположим некто изобрел такой прибор и глядит в окуляры. И видит этот некто как-бы твоими глазами, обладает твоей памятью, владеет твоей волей. Тогда наблюдатель эквивалентен тебе, когда он отключит прибор он потеряет весь опыт и не приобретет нового знания. Понял или слишком сложно  для тебя? Я обиделся: — Я понял твои куцые мыслишки. А при чем здесь воля? Шушель пожал худенькими плечиками: — Воля есть необходимая составляющая внутреннего мира каждого человека. Я продолжал высказывать недовольство, подражая гнусавому голоску шушеля: — Сознание нематериально… М-да, мог бы что-нибудь более неожиданное открыть. С нематериальными сущностями, обладающими сознанием я-то знаком… Шушель прервал меня: — Ты-то знаком, а другие-то нет. Я зевнул: — У меня голова болит от этой метафизики. До топчана я не добрался, пришлось уснуть на коврике под столом. Утром шушель мучил меня. Гадкая тварь лезла в мой задний проход и выбиралась через рот. Много раз. Экзекуция продолжалась часа два. Я умолял: — Хорош, гад, хватит! Шушель шипел: — Терпи, дорогой, я от горячительного не отошел еще. Горючего хватит не меньше, чем на три часа. Я потерял сознание. Пишу эти строчки спустя два дня после описанных событий. Следующую тайну шушель обещал открыть после дождичка в четверг. Верить ли ему? Как вы считаете?

Делирий. Хроники. Сюр 4 Сегодня бессовестно спаивал шушеля. Стыдно ли мне? Сложный вопрос, стараюсь лишний раз не рефлексировать. Предлог я нашел отличный: шушель давно говорил о своем желании глубже понять мое состояние нестояния, хотел провести какие-то опыты. Да, серые проводят опыты, очень уважают математику, особенно теорию вероятностей и статистику. Шушель обмолвился даже, что шеф его отдела, Темнейший Сирукф, лично помогал Геделю в его изысканиях. У меня жутко тряслись руки, пока я разливал беленькую по рюмочкам. После третьей дело пошло глаже. Я спросил: — Ну, а зачем твой шеф Геделя в психушку-то определил? Шушель ответил: — Опять напраслину на наших гонишь? Курт сам виноват — хотел, курилка, вместить невместимое, вот его бесконечность и поглотила. Пьет шушель умело, сразу видно  — стаж вековой! Смотрю восхищенно, подражать не пытаюсь. Закусываем хамоном. Я говорю: — Хоть ты и демон, а дурак. Променять ангельскую одноразовую свободу выбора на возможность вечно показывать небесам кукиш – это ли не дурость? Шушель злиться, мои слова его задели. Он говорит: — Посмотрим-посмотрим, в каких садах ты будешь у розочек колючки считать. Я примирительно улыбаюсь: — Ладно, серый, правда в том, что мы оба ни хрена в этом мире не понимаем. Шушель вскидывается и истерически кричит: — Нет, я выше тебя и легко докажу это! Я не могу сдержать смех, отвечаю: — И как же? Шушель совладал с собой, он говорит: — Открою тебе одну из тайн мироздания и ты поймешь, как велики мои познания. Я отвечаю: — А не боишься, что я  разбазарю эту тайну в своем бложике? Тут приходит очередь улыбаться шушелю: — Нет, дорогой, тебя все равно не читают. Мы квасим дальше. Продолжение следует…