Scientia

Предновогодний зуд охватил крымский город С. Деньги, еще вчера томно покоившиеся в тугих кошельках граждан, словно ошпаренные коты, рвались наружу. Их сменяли бумажки с портретами деятелей, равнодушных к людским страданиям, но зато охотно принимаемых в кассах. Предновогодние дни – это не просто суета, а какой-то всеобщий, лихорадочный припадок. Кажется, будто на город напустили заклятие внезапного обогащения, и все, от профессора до дворника, кинулись искать золото на дне своих карманов. Ищут, роются,...

Ах, эти облака над Сакским районом… Они как воспоминания, нечеткие, ускользающие. Словно старые фотографии в пожелтевшем альбоме, такие размытые, но до боли родные. Смотришь на них, и вдруг – ррраз! – и ты не здесь, не на этом берегу, где соленый ветер теребит волосы, а где-то там, в полях Орловской области. Там, где земля пахнет чабрецом и пылью, где горизонт такой ровный, что кажется, будто можно дотронуться до неба. Лежишь на спине, запрокинув голову, и видишь эти облака. Они словно кусочки разорванного письма, обрывки чьих-то снов...

О, эта колдовская пятница на Руси! День, когда тусклый свет лампад гаснул в предчувствии разгула. День, когда тоска по несбывшемуся и обида на ускользающее выливались в безудержное пьянство. Но разве только в нем дело? Она накатывала, как волна цунами, сметая остатки трудовой недели. Деревянные избы начинали дышать хмелем, баньки источали пар с запахом веника и прошлогодних забот. Народ русский, измученный поиском истины в кривом зеркале бытия, хватался за пятницу, как за спасительный круг. Виноградная лоза оплетала сознание, а вместе с ним – память...

Да, это как раз то, что мне сейчас нужно. Просто пить чай и смотреть, как мир вокруг немного сходит с ума. В смысле, он всегда немного сходит с ума, но сегодня это особенно заметно. Может, дело в дожде, который никак не может решиться, пойти ему или нет? Или в том, что кофе кончился, а новые зерна еще не обжарены? В любом случае, самое время задуматься о вечном, о смысле жизни и о том, почему тот белый кот с черными яйцами так пристально на меня смотрит. Ко всему прочему, чай остыл. Идеально. Идеально, чтобы запивать эту приторную тоску, знаете, когда горчит даже мед...

Итак, за окном дождь. Сначала это была такая, словно нерешительная морось, будто кто-то наверху никак не мог определиться, стоит ли вообще начинать это осеннее дело. А потом плюнул и решил – быть дождю. И вот он уже барабанит по подоконнику, уныло стучит по крышам машин, растекается мутными слезами по стеклу. В Крыму осень. Настоящая, влажная, прохладная. Будто кто-то долго ждал ее прихода, собирал капли летнего солнца в кувшины, бережно хранил их, а потом разом выплеснул на землю, навстречу ветру и серым облакам...

Сорок четыре с хвостиком. Смотришь в зеркало – а там уже не ты, а какой-то старый капитан, видевший штормы и рассветы в далеких морях. На лице – карта ветров, в глазах – отблески затонувших сокровищ. И он, этот капитан, вдруг понимает – пора ставить новые паруса. Это как финиш одного марафона и старт другого, только масштаб трассы – галактический. Как будто вдруг осознаешь, что до этого играл в шахматы пешками, а теперь – перед тобой доска, где фигуры – целые планеты. И ставки, соответственно, тоже...