Пермская Фантасмагория

Спектакль иранского театра Bojnourd Art Theater Group, который в афише фестиваля «Пермская Фантасмагория» назывался «Мать», в билетах и разговорах чаще именовался словом «Мама». Разные переводы – разные смыслы, а между ними целая пропасть толкований и полутонов. Для меня слово «мать» всегда было таким далёким и отстранённым, может быть, даже сухим. Слово же «мама» – это как попытка залезть ко мне под кожу, это слово тёплое, ласковое и даже интимное. В случае же этого спектакля глубина впечатления находится где-то на пересечении этих двух слов, которые, вроде бы, означают одно. И всё-таки, мне кажется, в слове «мать», которое вынесено в афишу спектакля, чувствуется некий статус, отношение, которое заведомо требует почтения. Суть происходящего на сцене до такой степени ясна и прозрачна, что пронять может даже без субтитров, но и сами по себе диалоги несут до боли пронзительную остроту. По сюжету вот уже двадцать лет мать (Бадранлуэй) приходит на границу в ожидании сына, который не вернулся с войны. Она видит его во снах, беседует с ним и однажды встречает молодого мужчину, в точности похожего на её сына, каким он был, когда отправлялся на войну. И она приходит к этому человеку, уговаривая его наконец вернуться домой. Этот молодой военный, – по-видимому, так совпало, что его тоже зовут Мохаммад (Джавад Раббани) – всё больше втягивается в историю с матерью. По наставлению начальника он, вроде как, вынужден писать письма этой не-своей матери, если не поддерживать, то хотя бы не разрушать созданную ею иллюзию. И здесь, говоря о статусе Матери, стоит заметить, что вот это уважение, почтение проявляется даже в мелочах, вплоть до того, что Мохаммад скрывает, что курит, всем своим видом показывая, что он вообще не знает, что такое сигареты, а найденные при нём пачки – это вообще какое-то недоразумение. Как это точно и понятно, причём вне времени и культуры. С другой стороны, у самого Мохаммада тоже есть мать, своя, и он получает тревожные послания из дома и до последнего не хочет знать, что там происходит. В каком-то смысле он тоже пребывает в это состоянии ожидания, неопределённости и, возможно, неосознанной потери, когда страшное уже произошло, а ты ещё живёшь в мире, где этого не случилось. Хочется отметить художественное оформление спектакля, которое одновременно исчерпывающе и минималистично. С помощью высоких зеркал каждый раз создаётся некое новое пространство со своей геометрией и со своей степенью потусторонности (в какой-то момент зритель сам, отражённый в зеркале, как бы оказывается на сцене). Вторым элементом декораций становятся деревянные ящики, из которых собирается обстановка каждого помещения – казармы, столовой, комнаты. Из этих же ящиков в нужное время появляется реквизит, они же при необходимости служат и столом, и табуретками, и собственно ящиками. Красиво, пронзительно, тонко, точно и минималистично. Автор: Марина Щелканова P.S. К сожалению, фотографий со спектакля нигде не выложили, поэтому будет фото афиши.