"CHOURA"

Однажды вечером Колли позвонил и сказал: "Приезжай в Лондон", - я поняла, что должна уезжать. В тот же вечер я собрала вещи и на следующее утро на последнем такси поехала на вокзал, где последний носильщик посадил меня на последний поезд из Парижа, снова на "Золотую стрелу". Колли встретил меня в Лондоне. На следующий день была объявлена война. В Париже противогазы раздавали только французам, в Лондоне полиция раздавала противогазы всем. Я чувствовал, что более или менее готов ко всему, что могло произойти, - революция в России стала моей подготовкой к кризисным ситуациям...

Жизнь с Денхемом была намного интереснее, чем с де Базилем. Приехали Туманова, Баронова и Рябушинская. Алисия Маркова и Антон Долин также присоединились, и у нас было грандиозное воссоединение. У Денхема был юрист для ведения переговоров по нашим контрактам, его компания работала слаженно и профессионально. Каждый сезон ставились новые балеты. Один из них был поставлен молодым, представительным англичанином, очень приятным человеком с хорошим чувством юмора. Его звали Фредерик Эштон, и его балет, премьера которого состоялась в Нью-Йорке, назывался "Праздник дьявола"...

Я бы не сказала что хореография Мясина была менее музыкальной, но она была менее детализированной в музыкальном плане. Движения в его балетах были странными, а иногда и неуклюжими. Что делало хореографию Мясина интересной, так это ее фантастический ритм. Весь ритм был в ногах, как это бывает в испанских танцах, которые его завораживали. Там, где Баланчин создавал ритм с помощью ударов и движений на пуантах, всевозможных па-де-бурре, Мясин использовал работу на каблуках. Его движения были позаимствованы...

У меня было много партнеров в труппе Базиля, но, что касается публики, у меня был только один - Мясин. Все, что мы танцевали вместе, имело потрясающий успех. Мы были партнерами на сцене на всю жизнь. Как партнер Мясин был ужасен. Его никто не интересовал. Он считал, что поднимать балерину или поддерживать ее в пируэтах не входит в его обязанности, и вел себя так, словно оказывал ей услугу. Как Нижинский и как Еглевский, он никогда по-настоящему не хотел танцевать с партнершей, он предпочитал танцевать один...

Именно с компанией "де Базиля" я впервые познакомилась с Америкой в 1933 году. Мы приплыли на пароходе, переезд занял шесть или семь дней, и к тому времени, когда мы прибыли в Нью-Йорк, нас всех ужасно укачало. Сол Юрок пригласил нас на сезон в театр Сент-Джеймс на Бродвее и забронировал для нас номера в отеле "Веллингтон". Помню, как я пыталась устроиться в своем номере, повсюду высматривая звонок, чтобы вызвать горничную. Когда наконец пришла горничная, я попросила ее сделать что-нибудь для меня...

Я создала персонаж, который затем стал частью балета. До того, как я приступила к репетициям, жена Мясина, Женя Делярова, с которой я была знакома ещё в России, предупредила меня, что костюм неподходит для роли, а парик - ужасен. "Знаешь, - сказала она мне, - нам обоим нужно переодеться". Но я попросила ее подождать, дать мне возможность самой принять решение. Я подошла к гардеробной и попросила показать парик и костюм. Я примерила их. Парик был отвратительный, из очень тонкой соломы, и я решила его не надевать, пусть будут мои собственные волосы...