Мастерская новой русской готики

... I Каждый вечер, когда солнце опускается на дно Невы и окрашивается чёрным, я ухожу со Свердловской набережной, возвращаюсь в склеп. Там я ночую, у двух знакомых мертвецов. Они ненавидят меня, но терпят, знают, что не пробуду у них долго, неделька осталась. Я стараюсь не видеть их вообще, прихожу почти в полночь, а ухожу рано утром, часов в шесть, когда они пробуждаются и начинают ползать возле моей каменной ниши. Даже зовут вместе завтракать. Но их пищу есть невозможно – чёрный суп с червивыми грибами, безвкусные каши на мёртвой воде и гадкий салат, наваленный в битую кружку...

Обычно о таком не рассказывают. Но передаю всё в точности, как это поведали мне: "Я открываю глаза в душной больничной палате. Напротив окно, оно заколочено старыми почерневшими досками. Заколочено изнутри. Не отрывая головы от мокрой подушки, я обвожу взглядом помещение. Стены вздуты, словно с той стороны на них кто-то напирает. Это от сырости и времени изогнулась старая фанера, которой покрыт сруб. На потолке лампа дневного света, вернее – сумеречного, её слабое сияние с красноватым закатным оттенком смешивается с желтизной стен, и получается странное свечение, от которого меня мутит...

Я расскажу вам одну историю. Она не отпускает меня до сих пор. Мои знакомые – молодая пара – купили квартиру в четырнадцатиэтажном доме на стыке Добросельской и Егорова. Квартира продавалась с мебелью и некоторыми вещами прежнего жильца. Лет десять назад он пропал, и всё это время помещение пустовало, владельцы не могли найти ни арендаторов, ни покупателей. Место никому не нравилась, там было жутко неуютно. – Эта квартира словно гнала от себя всех… – рассказывали соседи, когда я стал выяснять обстоятельства всей этой истории с бюро ритуальных услуг, чтобы написать какой-нибудь интересный очерк...