Семья

Сначала он уезжал на вахту. Потом — устроился за городом и стал «оставаться ночевать»: «Далеко ехать». Мама готовила его любимый суп каждую пятницу — даже когда он не приезжал. Я оставляла свет в прихожей — вдруг решит заехать внезапно. Но постепенно «каждую неделю» стало «раз в две». Потом — «раз в месяц». Потом — «как получится». Я ловила себя на мыслях: — Может, он болен? — Может, лечится где-то и стесняется сказать? — Или… у него кто-то есть? Но надежда — штука упрямая...

Сдала на права. Радость. Гордость. Иллюзия свободы. А потом — папа. Для меня он всегда был святым: добрый, мудрый, с глазами, в которых живёт весь советский опыт выживания. Но стоило мне сесть за руль — и он превратился в командира спецназа на учениях в аду. — «Кто тебе только права дал?!» — орал он, будто я не перестроилась, а объявила войну ПДД. — «Ты женщина! Тебе не суждено!» — вздыхал, как будто провозглашал приговор от самого ГАИ-бога. — А между делом — мат, такой, что даже сигналы машин на перекрёстке замолкали от уважения...