Мифы

В моем японском календаре вчера выпала шкатулка с принадлежностями для письма и каллиграфии начала XIX века, которую император Мэйдзи (тот, на котором закончились сёгунат и торговая изоляция Японии) подарил сыну королевы Виктории. Но заинтересовал меня не этот факт, а нарисованный на крышке дракон с шаром в лапе. У меня есть такая же игрушка, символ прошлого года. Оказалось, что шар сей не просто шар, а магический предмет, позволяющий управлять приливами и отливами, вызывать гром и молнию. В связи с этим мне вспомнилось, что ждет своего часа быть прочитанной небольшая книга от МИФа про японскую мифологию. А мифология в Японии довольно путанная. Помимо исконного синтоизма (который после реставрации Мэйдзи немного пробафали, чтобы он стал похож на национальную идею, и использовали в качестве пропаганды японскости), из Китая были занесены иммигрантским ветром буддизм, конфуцианство и даосизм. Впрочем, последние два так и не оформились в какие-то отдельные культы на островах, скорее их идеи были использованы для развития более популярных практик. А вот синтоизм и буддизм долгие столетия господствовали в умах японцев. Книга очень интересная, могу смело советовать прочитать ее всем, кто любит японскую культуру. Пить под нее можно матча латте: чайную ложку матчи взбить венчиком с кипятком, закапучинить молоко (я делаю смесь коровьего и овсяного, но можно взять рисовое для большей японскости), влить одно в другое и наслаждаться ) Ночью зима решила отсыпать нам напоследок снега, поэтому в кои-то веки я могу без чувства упущенных возможностей любоваться гравюрой заснеженного храма в своем календаре) PS Также не упускаю случая в очередной раз порекомендовать лекции Андрея Рюриковича Ломоносова по истории культуры Японии https://nefiktivnoe.ru/video/iskusstvo-yaponii

Внезапно родившийся из теплого осеннего воздуха коктейль (Дымный сбитень, как назвал его муж) на островном виски (2 унции) и сбитне (чуть меньше унции) (с соком половинки лимона шейкануть и процедить) напомнил мне серию книг, посвященных различным мифологиям и чертовщине от МИФ. Я их собираю в фоновом режиме, с этим коктейлем у меня, конечно, ассоциируются две. Это Славянские мифы Александры Барковой (вообще я сейчас читаю её же книгу по мифологии Толкина, интересную особенно ещё тем, что сама она толкинистка со стажем и с эльфийским ником впридачу к ученой степени по филологии) и Кельтские мифы Миранды Олдхаус-Грин (валлийка и профессор археологии). В каком-то смысле эти две книги представляют два разных подхода, возможных в анализе мифов, филологический и историко-археологический. Мне ближе второй, но возможности первого, анализирующего годовые кольца мифологем, также нельзя отрицать. В славянской мифологии мне вообще всегда виделось слишком много измышленного, а ещё больше - привнесённого извне. Вот Баркова ссылается на Константина Багрянородного, рассказывающего про культ деревьев у русов. Но ведь русы в его времена - это была наша правящая верхушка скандинавского происхождения. И их культ деревьев явно растет из Иггдрасиля, а не из славянских традиций. Сколько ещё таких культов было смешано в этом коктейле, называемом теперь славянской мифологией, даже если не брать в расчет тех "кабинетных богов" вроде Леля, которые были "вычитаны" из фольклора в период раннего цветения национального самосознания повсюду в Европе? Наверное, это вопросы для отдельной, совсем не короткой, статьи. Резюмируя же по сабжу, книги эти, конечно, очень коротки для того, чтобы обеспечить полное погружение, во многом появляется больше вопросов, чем ответов (отсутствие ссылок на источники у Барковой заставляет сомневаться в некоторых смелых конструкциях, а у Олдхаус-Грин мне просто было мало всего, про Артура того же, например), но я предлагаю не смотреть на них как на исчерпывающие монографии. Скорее это введение в специальность. Наверняка, многое в них обратит на себя внимание и заставит исследовать эти темы подробнее. И это определенно имеет смысл, потому что мифы - это археология нашего сознания. Как писал Моэм совершенно по другому поводу: "В человеке заложена способность к мифотворчеству. Поэтому люди, алчно впитывая в себя ошеломляющие или таинственные рассказы о жизни тех, что выделились из среды себе подобных, творят легенду и сами же проникаются фанатической верой в нее. Это бунт романтики против заурядности жизни".