ОСКОЛКИ ПОРВАННЫХ УЗ

Звук кухонного комбайна разносился по всей квартире. Татьяна Михайловна методично нарезала морковь для борща, пока её дочь Светлана изучала семейный бюджет за кухонным столом. — Мам, я не понимаю, как вы с папой жили, — Света подняла глаза от потрепанной тетради в клеточку. — Здесь сплошные пробелы. Зарплата папы вообще не указана ни разу! Татьяна Михайловна вздохнула и выключила комбайн. В наступившей тишине стало слышно, как за окном щебечут птицы. Июньское солнце заливало кухню, играя бликами на чисто вымытой плитке...

Дверь лифта раскрылась на седьмом этаже. Анна шагнула в тусклый коридор, крепко держа за руку семилетнего Мишу. Мальчик семенил рядом, путаясь в длинном шарфе, который бабушка настояла намотать потуже — апрельский ветер обманчив. — Мам, а папа знает, что мы придём? — Миша остановился, разглядывая носки своих новых ботинок. Анна вздохнула. Этот вопрос они обсуждали уже раз пять по дороге. — Нет, милый. Я же объяснила: это сюрприз. Она не добавила, что сюрприз будет не только для отца, но и для сына...

– Бабуль, а что это за коробка? – восьмилетняя Соня заглянула под кровать, где в пыльном углу притаился старый картонный ящик. Тамара Васильевна вздрогнула. Она и забыла про эту коробку – сколько лет прошло? Двадцать пять? Тридцать? – Вытаскивай, раз уж нашла, – она подвинула кресло ближе. Соня с трудом вытянула тяжелую коробку и сдула с нее пыль. Внутри лежали стопки фотоальбомов в потертых кожаных переплетах. – Сокровища! – глаза девочки загорелись. – Можно посмотреть? – Можно, – Тамара Васильевна тяжело вздохнула...

В коридоре больницы пахло хлоркой и отчаянием. Валентина Сергеевна сидела на жестком стуле возле палаты реанимации, сжимая в руках бумажный пакет с апельсинами. Четыре дня назад у Игоря случился инсульт. Четыре дня назад мир перевернулся. — Валентина Сергеевна, вам бы домой, — медсестра Оксана тронула ее за плечо. — Второй день сидите. Врач сказал, что раньше завтрашнего утра изменений не будет. — Не могу, Оксаночка, — Валентина покачала головой. — А вдруг он очнется? Вдруг ему что-то понадобится? Оксана вздохнула и пошла дальше по коридору, звякая ключами от процедурного кабинета...

Август выдался душным. Москва плавилась под безжалостным солнцем, асфальт дышал жаром, а в нашей с Андреем квартире не спасал даже кондиционер. Тридцать лет брака, двое детей, трое внуков. Казалось бы, все трудности позади — дети выросли, квартира в собственности, пенсия приличная. Живи и радуйся. Андрей последние годы часто задерживался в своем проектном бюро. «Сроки горят, Лида, ты же понимаешь», — говорил он, целуя меня в щеку. Я понимала. За тридцать лет научилась понимать все его задержки, командировки, авралы...

Весеннее солнце пробивалось сквозь тонкие занавески, рисуя светлые полосы на кухонном столе. Марина Геннадьевна нервно постукивала ногтями по чашке с давно остывшим чаем. Напротив сидел Игорь — младший брат её мужа. В его глазах застыло выражение, которое она не могла расшифровать: то ли осуждение, то ли восхищение её дерзостью. — Ты понимаешь, что это мошенничество? — наконец произнёс он, нарушая затянувшееся молчание. Марина вздрогнула, словно от пощёчины. Этот вопрос она задавала себе уже сотню раз за последние недели...