Шоу-бизнес

Я люблю утренние новости ровно до того момента, пока они не начинают смеяться мне в лицо. Не шутить, не удивлять — именно смеяться. Так бывает, когда читаешь не про политику и даже не про очередное подорожание, а про гонорары новогодних артистов. Там уже не возмущение, там какой-то отдельный жанр — издевательство. Я смотрю на всё это из сегодняшнего дня, с ипотекой, ценниками в магазинах и ощущением, что Новый год для многих давно стал арифметической задачей: что вычеркнуть, чтобы хватило на остальное...

Когда прошлое звонит без предупреждения Прошлое — это не архив. Это человек без номера в контактах. Оно может молчать десятилетиями, а потом вдруг позвонить в самый неподходящий момент и сказать: «Привет, нам надо поговорить». Без прелюдий. Без подготовки. Просто — надо. Вот так, если верить новостям, прошлое позвонило Алексею Глызину. Через сорок шесть лет. Я смотрю на эту историю, где тест ДНК уже бытовая услуга, а слово «наследство» звучит громче слова «чувства». И от этого вся ситуация кажется особенно странной...

У каждого поколения есть свой момент, когда ты вдруг понимаешь: всё, прежний мир окончательно закончился. Для меня таким моментом стал не политический кризис, не громкое расследование, не очередной запрет. Нет. Меня выбило из колеи сообщение о том, что Burger King перестал возить еду по адресу Ларисы Долиной. Даже если вы никогда не интересовались её творчеством — признайтесь: прочитать это в новостях странно. Певица, обласканная советской сценой, десятилетиями считающая себя частью культурного пантеона… И вот — точка на карте, вокруг которой делает крюк курьер...

Иногда меня поражает, как легко мы верим в публичные маски. Стоит человеку выйти на сцену в кожаной куртке, спеть пару песен про «небо, ружьё и любовь» — и всё, мы уверены: она железная. Несгибаемая. Та, кого не пробить ничем человеческим, кроме электрогитары. Но в какой-то момент я понял: чем громче сцена, тем чаще внутри тихий, очень хрупкий мир. И жизнь Дианы Арбениной — идеальное тому доказательство. Я рос в эпоху её песен, когда «Снайперы» звучали у всех, кто считал себя хоть чуть-чуть свободным...

Иногда мне кажется, что Новый год стал слишком шумным. Слишком блестящим, слишком напыщенным — будто мы все соревнуемся, у кого громче салют и дороже платье. Но есть редкие моменты, когда вдруг что-то ломается в этой привычной картинке, и ты понимаешь: оказывается, праздник может быть другим. Настоящим. Тихим. Человеческим. И именно так я почувствовала, когда услышал слова Алсу. Не потому что я её фанатка. Не потому что она — звезда девяностых, двухтысячных, нашего странного, лихорадочного времени...

Иногда прошлое рассыпается не из-за революций и архивов, а из-за одного усталого пожилого человека, который вдруг решает: «Всё. Хватит молчать». Я сейчас не живу ни в мире советских звёзд, ни в мире концертных залов. Мой «концертный зал» — это YouTube, короткие нарезки из интервью и комментарии под ними. Но есть кадры, которые пробирают даже сквозь экран телефона. Сидит за роялем седой мужчина. Аккуратный костюм, руки, которые прожили музыку чуть ли не дольше, чем мои родители живут вообще. Раймонд Паулс...