Детективы, триллеры

Утро не принесло облегчения. Оно приползло серой, тяжелой мутью сквозь заледеневшее окошко. Буря бушевала с удвоенной силой, превращая мир за стенами в белое, воющее месиво. Дороги не просто замело, их стерло с лица земли. Избушка стала ледяной крепостью, отрезанной от всего живого. Сергей встал первым. Его движения были теперь ловкими, точными, лишенными и намека на вчерашнюю слабость. Он размял мышцы, словно хищник перед охотой, его взгляд скользнул по Лиде, которая притворялась спящей, к берданке, все еще спрятанной под шкурой...

Тайга осенью не просто лес. Это царство сырости, холода и безмолвного величия, где каждый шорох звучит громче выстрела. Лида, шестнадцатилетняя сирота, знала это царство как свои пять пальцев. После смерти бабушки она осталась одна в покосившейся избушке на краю забытой деревни, выживая за счет того, что давала тайга грибы, ягоды, редкая дичь из ловушек. Мир людей был ей чужд, здесь, среди вековых кедров и шелестящих осин, она чувствовала себя комфортно. Она шла по звериной тропе к дальнему ручью, где ставила силки на зайца...

Темнота. Сырость. Скрип ржавых труб. Эмили пробиралась по узкому служебному туннелю под «Серафимом». Фонарик телефона его чудом не отобрали при поступлении выхватывал из мрака паутину, лужи непонятной жидкости, следы на полу. Не человеческие следы. Что-то длинное, скользкое, с отпечатками, похожими на щупальца. Привкус меди во рту стал невыносимым. В голове звучали голоса не слова, а шелест, шипение, полное нечеловеческой злобы и голода. Прилив. Он чувствовал ее. Он злился. Данные от Лиса горели в кармане как уголь...

Память возвращалась обрывками, как плохой прием сигнала. Эмили вспомнила, она была журналисткой. Расследовала... что? Что-то важное. Что-то связанное с «Фармакорп» гигантской фармацевтической корпорацией. Всплыло имя Лео Мартен. Коллега? Информатор? Его лицо не вспоминалось, только чувство тревоги при этом имени. Красные тени стали появляться чаще. Не только в ее палате. Мельком в коридоре, в отражении окна в столовой. Они не приближались, но их присутствие было физическим давление в ушах, холодок в животе, тот медный привкус во рту...

Больница. Не фон, а сущность. Серая плитка, серые стены, серый свет из высоких, узких окон. Воздух пахнет антисептиком и безнадежностью. Это «Серафим» не место для выздоровления, а хранилище для потерянных душ, для тех, чьи истории оборвались слишком резко или слишком странно. Эмили очнулась от долгого, липкого сна. Голова гудела, тело было чужим, тяжелым. Она не помнила, как сюда попала. Не помнила себя. Лишь смутные обрывки: визг тормозов? Яркий свет? Чей-то крик? Имя... ее имя было Эмили...

Он назывался Посейдон. Иронично. Но для владельцев судостроительного гиганта «Нептун Индастриз» имя было символом победы над стихией. Посейдон, их флагман, их гордость. Шестнадцать палуб чистого титана и бронированного стекла, оснащенные системой Тритон, сетью сенсоров и автоматических гермодверей, способных, по словам инженера-проектировщика Льва Коршунова, изолировать пробоину размером с футбольное поле за секунды. Корабль рекламировали как первый в мире мегалайнер, способный выдержать любой шторм, любой айсберг, любую человеческую ошибку...