Тень империи

Альвизо Гритти, спрыгнув с подножки своего экипажа, грациозно ступил на землю и неспешно пошёл по тропинке к дому, чувствуя приятное удовлетворение. Его шаги были размеренными, а настроение – превосходным. Только что он вернулся из далекой Трансильвании, где успешно справился с возложенной на него миссией. Повелитель, выслушав его доклад, выразил своё одобрение и щедро вознаградил за проделанную работу. Гритти шёл впереди, а за ним, держа массивный сундук за ручки, следовали двое охранников. На середине тропинки, ведущей к его дому, мужчина вдруг замер...

Гюрхан аккуратно потянул за поводья, и его лошадь остановилась прямо у ворот дворца Топкапы. Он спрыгнул на землю, оставив в седле связанную Айсун, и направился к карете Лейлы. Открыв дверцу, он протянул руку своей невесте, помогая ей выйти. Девушка, светясь от счастья, оперлась на его плечо и, оказавшись на земле, продолжила удерживать жениха возле себя. - Гюрхан, ты собираешься к повелителю? - спросила она с надеждой в голосе. - Да нет, повелитель меня не вызывал. Я иду к Ибрагиму-паше, - ответил он с мягкой улыбкой и тотчас заметил, что Лейла потускнела...

Айсун, словно дикая кошка, кралась по узким улочкам Стамбула. Ей было всего семнадцать, но в её глазах горел огонь, способный опалить целые империи. Вскоре она остановилась, прислонившись к шершавой стене длинного каменного забора и замерла, прислушиваясь. Тишина обволакивала её со всех сторон. Лишь где-то вдалеке слышалось тихое стрекотание цикад. Впереди, на фоне скромных приземистых домиков, словно притаившийся зверь, возвышался дом Лейлы. Айсун знала каждый его вход и выход, два маленьких прохода и массивные кованые ворота...

Разговор Хюррем и Армандо был прерван настойчивым стуком в дверь. На пороге появился Гюль-ага, лицо которого выражало заботу. - Госпожа, Вы уже третий час ничего не едите, и Ваши гости тоже, - обеспокоенно произнёс он, - может, они хотят пить, или там ещё что-нибудь: плов со свежей баранинкой, дыньку фаршированную, перепёлочек в сливочном соусе. Простите, но я сам велел слугам накрыть стол для трапезы, - деловито добавил он, вызвав улыбки у всех присутствующих. - Благодарю тебя, Гюль-ага, – воскликнула...

Заметив знакомый силуэт, Мустафа отпрянул от окна и позвал охранника. Тот сразу возник на пороге, низко склонив голову, готовый исполнить любое желание своего господина. - Закройте ставни и задёрните занавеси, – распорядился шехзаде, ощущая, как по спине пробежал холодок, – оттуда дует. Стражник, не раздумывая, выполнил приказ и вышел за дверь. “Не сдамся ему! Приведёт шехзаде во дворец? Отлично! Сейчас пойдём с визирем на рынок, я сбегу и укроюсь у Густаво, а вечером, как стемнеет, и всё утихнет, незаметно переберусь к Монике, он не знает про неё...

Вторые сутки Гюрхан следил за управляющим. Вот и сейчас он стоял на пригорке в тени раскидистой оливы, прикрываясь её серебристыми листьями. Отсюда ему хороша была видна усадьба Лейлы, с белоснежными стенами дома, утопающими в зелени лиан. Но для мужчины это было не просто задание. В его груди, там, где с некоторых пор царило холодное безмолвие, теперь поселилось что-то новое, тёплое и тревожное. И связано оно было с Лейлой. Юная, хрупкая, с полными слёз глазами она показалась ему в тот роковой день такой одинокой и потерянной в этом доме...