Ликвидация по литере "А"

Глава 23. Меж двух огней Мысль пронзила сознание Громова с ясностью обреченного: они – мишень. Для всех. Немцы Штайнера отступили, чтобы наблюдать за тем, как НКВД прикончит их работу. – Не стрелять! Свои! – закричал Громов, вставая во весь рост и заслоняя собой девочку. Но его голос потонул в окриках и щелчках взводимых затворов. Полукольцо бойцов в синих петлицах сомкнулось вокруг них. Лица – напряженные, озлобленные. Прожектор снова включили, теперь он бил в лицо Громову, слепил его. – Руки вверх! Пистолет на землю! – скомандовал старший, старший лейтенант с умным, жестоким лицом...

Глава 22. Ночной дозор День тянулся мучительно долго. Время в склепе, лишенное солнечного света, текло подобно густой смоле. Каждый шорох снаружи, каждый крик вороны заставлял их вздрагивать и вжиматься в темноту, сдавливая оружие. Орлова металась в бреду. То звала Зайцева, то бормотала что-то о частотах и пеленгациях, то плакала тихо, по-детски. Соболев не отходил от нее, смачивая ее губы водой, поправляя повязки. Его лицо было каменной маской, но в глазах стояла тяжелая, молчаливая боль. Громов дежурил у щели в заваленном входе...

Глава 21. Шепот в руинах Громов вернулся под утро. Он был похож на призрака — замерзший, в копоти, с пустыми глазами, но с трофеем. В потрепанной планшетке он принес не только антибиотики и бинты, но и банку тушенки и полбуханки черного хлеба. Запах дыма и гари шел от него невыносимо сильно. – Что там было? – тихо спросил Соболев, принимая у него драгоценные лекарства. Рация лежала разобранной у его ног — бесполезная груда металла. – Склад горел, как факел, – глухо ответил Громов, снимая промерзшую куртку...

Глава 20. Воля к жизни Они нашли убежище в склепе заброшенного польского кладбища. Запах тления, сырости и старого камня смешивался с едким запахом крови и пота. Орлова лежала на импровизированных носилках из плащ-палаток, ее дыхание было поверхностным и хриплым. Лицо — цвета мела. Соболев, при свете огарка свечи, найденного в склепе, делал все, что мог: перевязал раны, дал ей воды, укрыл своей шинелью. Но в его глазах читалась страшная, беспомощная ясность — пули прошли опасно близко к легкому и позвоночнику...

Глава 19. Кровь на снегу Три дня они скрывались в глухом, промерзшем насквозь болоте. Ночью температура падала ниже нуля, и лед на лужах хрустел под ногами, как стекло. Они не разводили костер, боясь демаскировать себя. Питались тем, что было в вещмешках у Соболева — сухари, сало, замерзшая тушенка. Воздух был густой, влажный и пронизывающе холодный. Громов сидел на скрюченном корне дерева и смотрел в никуда. В руках он сжимал ту самую папку Штайнера, но уже не читал ее. Он просто сжимал, как талисман, как доказательство того, что все это не кошмарный сон...

Глава 18. Цена трофея Они шли через лес, уходя все дальше от усадьбы «Ясенец». Громов молчал, сжимая в руке пистолет и толстую папку — свой трофей, свою добычу. Она жгла ему пальцы, словно была отлита из раскаленного металла, а не из бумаги. Соболев шел первым, прокладывая путь, его автомат был наготове. Орлова замыкала, постоянно оглядываясь, прислушиваясь к каждому шороху — не преследуют ли их люди Штайнера. Они должны были вернуться к сараю, к Зайцеву и пленному Эриху. Эта мысль гвоздем сидела в голове у Громова...