Преступления (маньяки)

Вечер в домике на окраине Рочестера был таким же тихим и мирным, как и предыдущие вечера. В гостиной царил уютный полумрак, лишь голубоватый свет телевизора отбрасывал причудливые тени на морщинистое лицо Уилли Мерфи. В восемьдесят два года ее жизнь подчинялась неспешному ритму: чашка ромашкового чая ровно в девять и вечерние новости, под которые она частенько дремала. Вот и сейчас ее веки начали тяжелеть, а кисти рук ослабли. На экране что-то говорили о завтрашнем дожде. И вдруг – стук в дверь: неожиданный, настойчивый, нарушивший вечернюю тишину...

Катя любила своего Ивана. Он был ее тихой гаванью, ее твердой землей под ногами. Взглядом Иван мог утихомирить любой шторм, бушевавший в ее душе. Катя тонула в этой бездонности, обожала его за ту несокрушимую уверенность, которую он ей дарил. Рядом с ним она чувствовала себя не «слишком эмоциональной» или «истеричной», а просто любимой, немного взбалмошной девочкой. Но их рай имел своего змея-искусителя, своего врага, и звали этого врага Галина Петровна, мать Ивана. Для Галины Петровны Катя была...

Келли Энн Бейтс родилась 18 мая 1978 года в Манчестере, Англия, в семье Томми и Маргарет Бейтс. Она была средним ребенком. Простая жизнерадостная девочка, со своими мечтами. С детства Келли отличалась очень живым и подвижным характером: увлекалась спортом, мечтала стать учителем. С 12 лет она начала зарабатывать: сидела с детьми знакомых, гуляла с ними. Её самостоятельность и рано проявившаяся независимость, возможно, немного беспокоили родителей, но в целом семья не считалась неблагополучной и не привлекала внимания социальных служб...

Посёлок Зелёная Дубрава тонул в осеннем золоте. Воздух был свеж и прозрачен, а за низкими домами уходила в бескрайнюю даль степь. Именно здесь, в этом кажущемся идиллией месте, в 1971 году началась история Виталия Манишина. Мальчик рос в обстановке, которую все соседи называли социально благополучной. Он был как все: учился, помогал по хозяйству, гонял с ребятами мяч на местном стадионе. Ничто в его спокойном, немногословном характере не предвещало бури. - Витя, кем хочешь стать? — спрашивал как-то раз за чаем школьный учитель...

Он никогда не бил ее по лицу, только по местам, скрытым одеждой. И всегда находил «объяснение» для остальных: - Скажешь, что ты оступилась на лестнице (или зацепилась за ручку шкафа, или упала, укачивая ребенка). Он не орал, шептал злые, отравляющие шепотки на ухо, пока она пыталась уложить детей: - Никто тебе не поверит, скажешь кому, детей отниму. Ты же ни на что не способна без меня, ты — никто: ни образования, ни работы, да еще и глупая. И самое страшное было то, что она начинала в это верить, его слова въедались в сознание, как кислота, разъедая последние остатки самооценки...

Весна, вокруг все цвело и распускалось, а весенний воздух пьянил. Запах сирени в тот май был пьянящим и густым, как ликер. Маше только что исполнилось восемнадцать, и мир вдруг стал огромным и полным непонятного, в груди у Маши было томление, мальчики вызывали симпатию. А потом она увидела его, Рому, объект своей первой влюбленности. Он жил в соседнем доме, в той самой квартире на первом этаже, с всегда зашторенным окном. Ему было двадцать пять. Для Маши это был человек из другого измерения. Он носил потертые косухи и умел так смотреть, что у девушки подкашивались ноги...