МИСТИКА

Их было пятеро: три опытных альпиниста и двое новичков, жаждущих острых ощущений. Их целью были Хребты Призрака, древние, почти мифические горы, отмеченные на старых картах блеклым шрифтом: «Земли не изведаны». Современные GPS-навигаторы показывали здесь лишь хаотичное месиво пикселей. Именно это и привлекло Сергея, лидера группы. Он жил, чтобы ступать там, где не ступала нога человека. Первый день был идеален. Хрустальный воздух, солнце, играющее на вечных снегах, и чувство полного отрыва от цивилизации...

Они начались внезапно — едва уловимые искажения. Слово в книге, которое на секунду превращалось в незнакомый набор символов. Тень на стене, которая двигалась на несколько секунд позже, чем должна была. Лера списывала это на усталость. Она заканчивала университет, готовилась к диплому, и стресс был ее постоянным спутником. Но щели в реальности расширялись. Однажды утром, заваривая чай, она увидела, как капля воды застыла в воздухе, превратившись в идеальную, мерцающую сферу, внутри которой плясали микроскопические молнии...

Город окутал вечер, и этот переход от дня к ночи был для Артема единственным по-настоящему ощутимым временем суток. Дневная жара, еще хранящаяся в камнях тротуаров и стенах домов, медленно сдавалась, растворяясь в прохладе, что сползала с неба. Он шел, положив ладонь на спину Дейка, и весь мир для него был сосредоточен в этом соприкосновении. В движении мускулов под короткой шерстью, в легком повороте мощной головы. Дейк вел его не спеша, но уверенно. Они шли своим маршрутом: от подъезда — к лавочке...

Старый фотоаппарат «Зенит» я нашел на блошином рынке, в ящике, забитом советским хламом. Он привлек меня своим видом — потрескавшаяся кожаная отделка, тяжелый, веский корпус, и необъяснимое, почти магнитное ощущение, что он должен быть моим. Продавец, сухонький старичок с глазами-щелочками, отдал его за копейки, сунув в придаток катушку пленки в желтой коробочке без опознавательных знаков. — Снимай на нее, — буркнул он. — Интересное получится. Я был фотографом-любителем, помешанным на «аналоговой магии», на том, что на пленке остается не просто изображение, а частичка души...

Архивы старого городского суда пахли пылью, временем и чем-то еще, что Лена не могла определить. Сладковатый, почти тлетворный запах забвения. Она сидела за столом, заваленным папками, и свет настольной лампы отбрасывал гигантские, прыгающие тени на стеллажи, уходящие в темноту под потолком. Лена была историком по призванию и аспиранткой по статусу. Ее диссертация касалась судебных процессов над «ведьмами» в их губернском городе в XVII-XVIII веках. Большинство дел были стандартными для того времени: доносы соседей, признания, выбитые пытками, приговоры к ссылке или казни...