Атлантида. Роман

Световид Пришла пора за корой идти. Скоро дожди, а крыши прохудились. Кора на них слиняла, смотрит как неживая, только изредка сморгнёт. Вот и идём, хоть и не любим кору драть. Дело-то простое, нехитрое: поймал кору за краешек, да и дери. Только внимания не обращай, ежели визжать будет. Она всегда визжит, кора-то. Помнить надо: кора, что не визжала, не приживётся. И в дождь сколько ветошью не затыкай, сколько мёдом не мажь, просочится. А там - беда. Где дождь пролился, там Семя прорастает. И из Семени того - Мохнач. Головой до Тумана достаёт, а ноги его корявые соки сосут. Оно бы и ничего, не такое видали, да только дома-то нет как нет...

Девочка Надя Дед Панас проперхался, сплюнул длинной табачно-коричневой слюной на колоду, ощерил гнилые пеньки зубов и просипел: "То, дочка, не жуть. То просто кости бродячие, да пузыри могильные кровавые. То, дочка, жуть, колысь над тобой в бане ржуть..." Задумался, почёсывая плешь под дырявой будёновкой, потом махнул обречённо рукой. Солнечный рассеянный свет заставил навершия могил светиться призрачным светом. Дед Панас заколыхался, скрипнул и рассыпался прахом. Я собрала в спичечную коробочку чуток. Пригодится для настоя. Без него ведь с Ними не поговоришь: сразу клыками да когтями рвать-терзать начинают...

Белок Белок, меленько двигая челюстью, обкусывал утренний ледок с затвора своего автомата. Вчерашняя роса, к утру обратившаяся изморосью, а затем и изморозью, пропитала не только тряпьё, условно согревавшее его тельце, но и и железо оружия. Въелась в него, грозя расколоть на отдельные пластинки мощью ледяных кристаллов. И Белок, роняя с изрезанных губ и языка густую венозную кровь, скусывал ледок, лишавший его единственной надежды и защиты. По левую руку от него застыл бесформенной грудой лохмотьев вчерашний знакомец, имени которого Белок так и не узнал: тот подошёл, когда Белок уже всосал, а всосавшему не до вопросов...