о детстве великих

Что, если бы ваша детская комната была одновременно художественной мастерской, театром теней, зверинцем и выставкой акварелей? И никто бы не говорил вам: “не рисуй на стенах”. Более того: вас бы за это хвалили. У Туве Янссон именно так и было. Пока другие дети прятали рисунки в тетрадки, она рисовала на всём, что попадалось под руку, даже на упаковочной бумаге. А мама говорила: «Красиво. Только чуть светлее вот здесь». Когда Туве было одиноко или страшно, рядом появлялись существа с мягкими лапами и круглым носом...

Мы любим Кафку как великого мистика абсурда. Думаем о его мрачных процессах, замках, судах без приговора. Но попробуйте забыть всё это на минуту. Представьте мальчика, который сидит за столом в пражской квартире, слушает ворчание отца и думает: «Ну и смешно же это всё». Да, Кафка умел писать про ужас. Но он также умел видеть смешное там, где другим было не до смеха. Его ирония, - это не стендап, а способ выжить в мире, где всё слишком серьёзно. Сегодня я хочу рассказать не о «чёрных стенах» его прозы...

Все мы любим думать, что поэты рождаются с какой-то особой отметиной на лбу. Мол, дитя сидит под липой и сразу сочиняет бессмертные строки. А реальность, как обычно, интереснее и сложнее. Для чужого взгляда этот дом был почти музей культуры. А для мальчика это был дом, где твой талант не твой выбор, а почти обязанность. Где красота была не просто радостью, а ежедневной планкой, которую надо было держать. Сегодня я хочу рассказать историю о том, как растёт человек, которому с детства говорили: «Ты должен быть настоящим»...

Переводить стихи занятие неблагодарное. Никогда не попадёшь точно в их ритм, их музыку, их дыхание. Перевод стиха - это всегда другой текст, другой голос. Именно поэтому имя Сильвии Плат в России почти не на слуху. Её читают урывками, осторожно. Пожалуй, её можно сравнить с Мариной Цветаевой — не в смысле стиля, а в исповедальной откровенности. Та же отчаянная честность. Та же способность говорить о боли так, что перестаёт быть уютно. Цветаева однажды написала: «Моим стихам, написанным так рано…» — и умела звучать как обвинение и мольба одновременно...

Они стали великими писателями, но сначала были детьми в семьях, которые не умели быть счастливыми. Их детство не объясняет их прозу - оно и есть их проза. Один из самых влиятельных прозаиков XX века. Автор «Прощай, оружие», «По ком звонит колокол», «Старик и море». Знаменит своим телеграфным стилем и образом сурового, молчаливого мужчины. Мать подписывала письма: «С любовью от той, кто подарила тебе жизнь». Отец напутствовал: «Никогда не лги, даже если будешь вынужден молчать». Мать, наряжала его девочкой и хотела всё контролировать...

Курт Воннегут знал, как разрушить всё — и как над этим посмеяться. Его детство — это не американская мечта, а американское банкротство. Отец-архитектор, который перестал строить. Мать, для которой музыка стала забытой роскошью. И маленький Курт среди пыли старого дома, который когда-то обещал успех. Так рождался стиль, в котором каждый абсурд — правда, а каждая шутка — выживание. В России Воннегута любят особенно — за его «Бойню номер пять», «Колыбель для кошки», «Сирены Титана» и «Завтрак для чемпионов»...