Иностранцы в России

Рассказ читателя «Можно я сфотографирую эту пекарню внутри супермаркета? У вас прямо здесь выпекают хлеб!» — Хироши, мой японский коллега, который впервые оказался в российском гипермаркете, выглядел как антрополог, обнаруживший новое племя. Его неподдельное изумление перед самыми обычными для нас вещами заставило меня взглянуть на привычные магазинные ритуалы совершенно по-новому. Для японцев, привыкших к многослойной упаковке всего и вся, российский подход к товарам вызывает удивление, хотя и не такое драматичное, как мне казалось...

Пьер Дюбуа помешивает варенье в тазу, периодически поглядывая в смартфон, где открыт перевод рецепта. Этот 38-летний парижский редактор месяц назад приехал в деревню Липки Ярославской области, чтобы подготовить материал о "настоящей России", и сам не заметил, как втянулся в местную жизнь. — Друзья крутили пальцем у виска, когда я сказал, что еду в русскую деревню на месяц, — рассказывает Пьер. — Мне предрекали избу с удобствами на улице, медведей и бесконечную картошку. Реальность оказалась иной...

Рассказ читателя В прошлом году я показывал Петербург своему другу Марку из Нью-Йорка. После обязательной программы — Эрмитаж, Петергоф, разводные мосты — я решил познакомить его с «настоящей Россией». Мы свернули с Невского во двор-колодец на Рубинштейна. — Вау, — выдохнул Марк, задрав голову и разглядывая выщербленные стены и бельевые веревки между окнами. — Это точно безопасно? Ты уверен, что нас тут не ограбят? Я рассмеялся: — Здесь? Да тут бабушки на лавочке — лучше любой системы безопасности...

Ли Мин стоит в очереди в "Крошке-Картошке" в университетском фудкорте и громко обсуждает с друзьями последнюю пару по философии: "Это была такая треш-лекция! Препод вообще не шарит в теме!" Два года назад, когда он только прилетел из Шанхая в Москву, он бы скорее откусил себе язык, чем позволил такую фамильярность. Тогда он был тихим, сдержанным парнем, который обращался ко всем исключительно на "вы" и никогда не повышал голос в общественных местах. Россия изменила его — и он этому безумно рад....

Парень из Бостона о русской кухне В первый раз я попробовал борщ в нью-йоркском ресторане "Татьяна" на Брайтон-Бич. Это был бледный, стыдливый суп цвета розового фламинго, с одиноким кусочком мяса, плавающим как потерпевший кораблекрушение. Мне тогда показалось, что русская кухня — это что-то вроде кулинарного мазохизма. Меня зовут Майкл Томпсон, мне 34, и я обычный парень из Бостона, выросший на бургерах, замороженных полуфабрикатах и пицце с ананасами (да, я один из тех грешников). Шесть лет назад работа занесла меня в Москву — контракт на два года в IT-компании...

Рассказ читателя Прошлым летом мой старый приятель Майк, преподаватель из Бостона, приехал в Москву на международную конференцию по образовательным методикам. Его первый визит в Россию случился ещё в начале 2000-х, когда он работал в языковой школе в Петербурге. При встрече я спросил, чего ему больше всего хотелось бы, пока он здесь. Ожидал услышать что-то про Алмазный фонд, Большой театр или хотя бы баню с водкой — стандартную программу для иностранца. — Знаешь, — задумчиво сказал Майк, — больше всего я скучал по «Птичьему молоку»...