Детские манипуляции: разоблачаем и реагируем

Ванная комната. Утро. Марина стоит перед зеркалом, держа в руке зубную щетку. За дверью слышны шаги. Мелкие, торопливые. Потом стук в дверь. "Мама! Мама, где ты?" – голос четырехлетней Алисы дрожит от паники. "Я чищу зубы, солнышко." "Можно я зайду?" Марина вздыхает. Дверь открывается, и в ванную врывается маленький ураган в розовой пижаме. Алиса прижимается к маминой ноге, как котенок к теплой батарее. "Мне страшно было. Думала, ты ушла." Ушла? Куда? Из собственной квартиры в семь утра? Марина гладит дочь по голове, но внутри что-то сжимается...

Четырехлетняя Мила стоит посреди гостиной и внимательно изучает хрустальную вазу на журнальном столике. Её маленькие пальчики уже тянутся к сверкающей поверхности, когда мама Анна замирает в дверном проеме с чашкой горячего чая в руках. Время останавливается. В воздухе повисает знакомое напряжение – сейчас прозвучит то самое слово. – Нельзя! Мила дергает рукой, как от удара током. Поворачивается к маме с огромными удивленными глазами, в которых читается вопрос: "Почему?" А через секунду – бунт. Маленькая ладошка со всей силы шлепает по столу рядом с вазой...

Двадцать три часа сорок две минуты. Анна стоит у детской кроватки, держа в руках разорванную книжку. Страницы разбросаны по полу как осенние листья после урагана. Ее четырехлетний сын Максим спит, прижав к груди плюшевого медведя — того самого, которого час назад швырнул в стену со словами «Ненавижу всех!» Холодный свет ночника превращает детскую в театр теней. На стене пляшут силуэты игрушек — невинные днем, сейчас они кажутся свидетелями семейной драмы. Анна вдыхает запах детского шампуня, смешанный с горечью собственных слез...

Четыре утра. Детский плач разрывает тишину квартиры острыми всхлипами. Голые пятки шлепают по холодному паркету. Дверная ручка детской комнаты обжигает ледяную ладонь. — Что случилось, малыш? Сопли. Слезы. Хаотичные взмахи маленькими кулачками. Температуры нет. Подгузник сухой. Животик мягкий. А плач не стихает. Мысли мечутся между полюсами: он болен? Ему больно? Или... он просто научился включать родительскую панику одним всхлипом? Свет ночника дрожит на мокрых щечках. Время застывает в неопределенности...

Тук-тук-тук. Костяшки пальцев о дверь. Мягко. Настойчиво. Как капли дождя по крыше, которые сначала убаюкивают, а потом сводят с ума. — Мааам... Голос тянется сквозь деревянную преграду, просачивается в щели, обволакивает. Вы сидите на холодном фаянсе, зажав виски ладонями. Единственное место в доме, где есть замок. Два квадратных метра свободы. Или так казалось. — Мам, а что ты там делаешь? Утренний свет режет глаза через матовое стекло. За окном чирикают воробьи – они не знают, что такое родительство...