РАЗНЫЕ СУДЬБЫ

Михаил жил в двух мирах. В одном, где жена была рядом, и в другом, где ее не стало. Тысяча девяносто пять дней — именно столько времени ему понадобилось, чтобы привыкнуть к новому миру. Миру, где всегда не хватало одной тарелки за столом, где в шкафу висели платья, которые никто не носил, и где дети смотрели на него с одним и тем же вопросом в глазах. До исчезновения жизнь была яркой, пусть и не без забот. Оксана, его Оксана с глазами цвета моря, мечтала о Тайланде. Десять лет она собирала открытки, смотрела блоги о путешествиях, вырезала из журналов фотографии храмов и голубых заливов...

Душный воздух вокзала был густым коктейлем из запахов пота, дешевого парфюма, жареных пирожков и бесконечной усталости. Игорь протиснулся через толпу к стойке с кофе, чувствуя себя винтиком в этом гудящем, неумолимом механизме. Он ненавидел Курский вокзал, но сегодня ему пришлось здесь быть, чтобы встретить партнера по бизнесу. Именно в этот момент он увидел ее. Она стояла у колонны, затерянная и хрупкая. В ее огромных, испуганных глазах читалась полная растерянность. Одной рукой она сжимала ручку дешевой пластиковой сумки, другой — смятый листок бумаги...

Меня зовут Аленка. И мой первый дом был коробкой из-под мужских башмаков. Меня нашли на ступеньках детского дома в морозное январское утро, завернутой в поношенное розовое одеяльце. Я лежала в той самой картонной коробке, из-под обуви, на боку которой было выцветшей типографской краской напечатано: «Размер 44». Воспитатели говорили, что я не плакала, а только смотрела большими синими глазами на белый, холодный мир, в который попала. Мое детство было соткано из тихих звуков и запахов. Запах казенной овсяной каши по утрам...

Я убил ее. Не выстрелом, не ножом – гораздо более изощренным оружием. Я убил ее своей любовью, ядовитой, собственнической, слепой. И теперь, когда все кончено, я сижу в нашей – нет, уже только в моей – квартире. И в ней навсегда остался ее голос. Ее звали Алиса. Она вошла в мою жизнь не как вихрь, а как тихий рассвет после долгой ночи. Я был успешным архитектором, человеком, который строил идеальные, прямые линии. Моя жизнь была таким же чертежом – выверенным, предсказуемым. А она была хаосом. Художница...

Ее звали Аней, и ее детство было тихим. Не тишиной покоя, а тишиной пустоты. Оно состояло из звуков: щелчка замка на входной двери, когда родители уходили на работу; гудения холодильника, который был ее главным кормильцем; скрипа двери в их спальню, которая всегда была прикрыта. Они обеспечивали ее всем необходимым: едой, одеждой, крышей над головой. На вопрос «Как дела в школе?» следовал стандартный ответ: «Нормально». И этого было достаточно. Никто не допытывался, что скрывается за этим «нормально»...

Он проснулся от тишины. В доме было так тихо, что звенело в ушах. Капитан первого ранга в отставке Игорь Волков привык просыпаться под скрип койки на качающейся палубе, под гул систем жизнеобеспечения или, в последние годы, под нежный голос жены Кати, звавшей к завтраку. Проверил телефон — ни сообщений, ни звонков. Только реклама. Алена, его семнадцатилетняя дочь, все еще спала. Она спала до полудня, будто пытаясь проспать всю эту новую, невыносимую реальность, в которой не стало мамы. Игорь встал, по-военному заправил кровать и прошел на кухню...