Дети и родители (конфликты и их решения)

— Мам, лучше скажи правду, — ты хоть раз пожалела, что выбрала его вместо нас? Наталья вздрогнула, словно от пощёчины. Её руки, привычно нарезающие овощи для салата, замерли над разделочной доской. На кухне стало так тихо, что старые ходики на стене, казалось, отбивали не секунды, а удары его сердца. Те самые часы - единственное, что осталось здесь неизменным с его детства. Тик-так, тик-так... Как метроном памяти, отсчитывающий годы обид. Прислонившись к дверному косяку, Павел не сводил глаз с матери...

«Некоторые тайны лучше оставить в прошлом», — руки матери дрожали так сильно, что фотоальбом выскользнул, с глухим стуком упал на пол. Старые снимки разлетелись по вытертому линолеуму, и среди них — та самая фотография. На пожелтевшей карточке молодая женщина с заплаканными глазами прижимала к груди свёрток с младенцем. И эта женщина... совсем не походила на ту маму, которую я знала всю жизнь. В доме пахло пирогами и сыростью — запах моего детства, знакомый до боли. После развода я вернулась сюда с единственным чемоданом и разбитыми мечтами...

"Доченька, я же только хочу, чтобы ты была счастлива... Почему ты не понимаешь это?" – эти слова матери снова и снова звучали в голове Анны, как заевшая пластинка, пока она стояла перед зеркалом, придирчиво разглядывая свое отражение. Строгий деловой костюм песочного цвета, который она выбрала для важной встречи, безупречно сидел на стройной фигуре. Она в последний раз поправила воротничок белоснежной блузки и потянулась за сумкой. До встречи оставалось сорок минут – в самый раз, чтобы без спешки добраться до бизнес-центра...

— Ты не родная, но я готов для тебя на всё... — голос отца дрогнул, а я почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Прости, что не умел любить тебя иначе... Это случилось на вокзале, где пахло мазутом и мокрым асфальтом после дождя. Я стояла с чемоданом, готовая навсегда уехать из города, из этого дома, от человека, которого тридцать пять лет называла отцом. А он... он вдруг стал казаться таким старым и беззащитным в своём потёртом плаще, с этой нелепой авоськой в дрожащих руках. В ней что-то громыхнуло — может, банка с вареньем...

Серый октябрьский день разливался за окнами нотариальной конторы. Лариса машинально поправила воротник чёрной блузки, глядя на часы — без пяти два. Павел должен был прийти с минуты на минуту. После похорон прошла неделя, но в душе всё ещё саднило от потери отца. Стук в дверь заставил её вздрогнуть. Павел вошёл, как всегда собранный, в строгом костюме — прилетел прямо из Москвы. Сразу видно — успешный бизнесмен, не то, что она, всю жизнь проработавшая в родном селе учительницей. — Как ты? — спросил брат, присаживаясь рядом...

За окном медленно догорал октябрьский вечер. Ирина сидела на кухне, рассеянно помешивая давно остывший чай. Старая чашка с золотым ободком – подарок мамы на новоселье – хранила тепло её ладоней. Тридцать лет прошло с того дня, а кажется – вчера только переступила порог этой квартиры, молодая, полная надежд... Телефонный звонок разорвал уютную тишину. На экране высветилось "Катя". Ирина улыбнулась – дочь всегда звонила в это время, словно по расписанию. Заботливая, правильная Катенька. – Мамуль, привет!...