Любовь Арестова

С Татьяной мы дружили и работали вместе. И вот однажды нам крупно повезло и мы оказались во время отпуска в одном санатории на Черном море. Я со своей дочкой-школьницей и Татьяна с дочкой-студенткой. Моя-то была еще подростком, а Юлечка необыкновенной красоты девицей. Высокая, длинноногая и стройная, сияющие русые волосы струились ниже плеч, а личико словно специально вылепила матушка-природа, чтобы удивлять совершенством и гармонией линий. Ну красавица, да и только. А вскоре у Юлечки появился поклонник...

Каждое событие, свершившись, оставляет после себя тайны - большие и маленькие, значительные и ничтожные, не имеет значения, но тайны, ждущие каждая свое время. События близ заимки Васильевской не исключение. В тот несчастный летний день были убиты трое работников Ленинградской геологической партии. Геологи перебрались на новое место поиска, оставив на прежнем ящики с пробами пород и завхоза. Утром на моторной лодке двое геологов поплыли за пробами. Случилось страшное. Выстрелом в спину был убит...

Успокоились нескоро. Подняли, посадили на колоду Игошина, который теперь опустошенно молчал. Из-под его опущенных век непрерывно катились слезы, оставляя светлые дорожки на грязном, испачканном золою и землей, сразу осунувшемся лице. Всплеснул руками дед Сорока: — Батюшки-светы, да на кого же вы похожи, ребята?! Ожесточенная схватка происходила на кострище, Николаев и Вадим были измазаны грязью. Только сейчас почувствовал Николаев боль от ожога — вылившийся из котелка чай ошпарил ему руку. Под глазом Вадима всплывал огромный кровоподтек...

До заветной дедовой полянки шли долго, но было еще светло, когда вышли, наконец, к ней. Сорока замер у края леса, предостерегающе поднял руку — полянка была обитаемой. На ней разбита палатка. Они поняли, что стоять у опушки нельзя — опасно. На вопросительный взгляд Николаева Сорока лишь едва заметно пожал плечами. Чуть придержав деда за рукав, Николаев шагнул на поляну первым, за ним — остальные. И здесь Сорока громко и весело заговорил: — Кто тут есть, добрые люди, встречайте гостей! Николаев снял с предохранителя пистолет, лежащий в кармане куртки...

Соорудили носилки, положили на них завернутые в одеяло останки завхоза. Предстоял еще более трудный обратный путь по бездорожью с тяжелой ношей. — Тронем, ребята, — сказал Сорока, — пока светло еще. Завтра за день — кровь из носу — надо быть у лагеря. Вы ведь тело в райцентр повезете? — обратился он к Николаеву. — Конечно, — кивнул тот. — Экспертиза нужна. Судебно-медицинская. — Вот видите. Пока Седых свяжется с центром да пока вертолет прилетит. А мужик, — он кивнул на носилки, — успокоиться должен...

Во второй половине дня выехали в Ерхон на милицейском «газике». Шофер Яша был своеобразной достопримечательностью райотдела. После ранения на фронте, куда попал совсем мальчишкой в конце войны, он пришел работать в милицию и так никуда больше не уходил. Совсем нечасто встретишь таких постоянных шоферов на милицейских машинах в глухих сибирских районах. Титанические усилия прилагал Яша, чтобы содержать свой «газик» в порядке. Машина была всегда на ходу, чистая, аккуратная, безотказная, как сам Яша...