Кот в башмаках

Через несколько минут мама вернулась в комнату с чашкой в одной руке и упаковкой вафель - в другой. Она уселась за стол и внимательно посмотрела на меня. Я же - задумчиво гладил Барсика. -Значит, ты опять превратился во сне, но снова стал человеком - не сразу после пробуждения? - спросила мама. Я попытался ответить мысленно (продолжить эксперимент, так сказать). Однако, ничего, по видимому, не получилось. -Вася, что молчишь? -Извини, мам. Я сейчас пытался мысленно ответить. Но, похоже, ничего не получилось...

Умывшись, я вернулся в свою комнату, чтобы одеться. Когда я проходил мимо отца, он сказал, что сделает бутерброды и на мою долю. Мне оставалось лишь кивнуть. Когда я оделся, намешал себе чай и сел за стол, взяв один из бутербродов, папа некоторое время внимательно смотрел на меня. В его эмоциях явно чувствовался кофейный вкус любопытства. -И каково быть котом? - спросил он, отхлебнув чай. -Сложно сказать... С одной стороны - непривычно. С другой стороны - возникает ощущение, что так и должно быть, - пожал я плечами...

Мне снится сон. Я - большой кот. Я стою на сцене, к моей морде опущен микрофон, передо мной - зал, в котором за столиками сидят коты и кошки разных размеров и расцветок. Мы выступаем перед ними. Мы, это - я и Барсик. Барсик аккомпанирует, стуча передними лапами по перевёрнутой кастрюле, а я пою балладу о своих подвигах. "- Сильней я веника в сто крат, Но ты мне стал, как старший брат. - В таком вот виде пылесос Мне клятву верности принёс" Коты и кошки в зале подпевают мне и выстукивают ритм передними лапами на столиках...

На перекуре Михаил Кузьмич, по большей части, молчал. А мы особо не лезли с расспросами. Когда мы вернулись в мастерскую, то решили остаться помочь. В основном, наша помощь сводилась к банальному "принеси-подай-уйди-немешай". Хотя, Юрцу Бругильда позволила закрутить несколько саморезов. Кстати, к дворфийке и кентавру мы уже периодически подкатывали с вопросами: нам было интересно узнать, что и как сейчас происходит. Только, они и сами в этом не особо разбирались. Для себя я выделил две вещи. Во-первых,...

-Ну, молодёжь, хотите посмотреть, как у меня теперь всё устроено? - спросил Михаил Кузьмич, бросая окурок на снег, и придавливая его сапогом. Кентавр же пробил наст копытом и затушил сигарету об снег. Мы закивали и пошли в мастерскую, следом за Кузьмичом и Григориосом. По помещению были разложены явные заготовки для столов, табуреток и стульев. Брунгильда сидела в углу и обрабатывала наждачкой деревянную панель (скорее всего - будущую столешницу). Григорис прошагал к противоположной стене и принялся собирать аналогичную деревянную панель...

Хотелось бы мне сказать, что, при игре в карты, я обладал определённым преимуществом, благодаря своей возможности чувствовать чужие эмоции... Только вот Саня сразу придумал, как использовать это преимущество против меня, начав "накручивать" себе ещё в первой же партии. И я не мог понять: правда у него такие плохие карты или - сплошные козыри, но он просто "изображает панику". Как выяснилось, появились у меня и определённые слабости. Когда я нервничаю, мои уши становятся кошачьими. Это я уже принял...