Рассказы про мужа

Снег падал крупными хлопьями, залепляя окна кухни. Ольга стояла у плиты и помешивала суп, хотя он давно был готов. Просто нужно было чем-то занять руки, чтобы не сорваться. За спиной она слышала, как Сергей методично складывает вещи в дорожную сумку – шуршание пакетов, скрип молнии, его тяжелое дыхание. – Не останавливай меня, – произнес он тихо, почти шепотом. – Хочу пожить в счастье с молодой, а по тебе уже дом престарелых плачет. Ложка выскользнула из пальцев и со звоном ударилась о кафельный пол...

— Сорок два года, а ума как у младенца! — голос Евдокии Павловны разрезал морозный воздух кухни. — Сидишь тут, ешь, что Тамара на стол поставит, а сам даже снег у подъезда не удосужился убрать! Борис молчал, уткнувшись в телефон. Экран светился синеватым светом, отражаясь в немытых с утра окнах. За окном метель наворачивала сугробы — третий день без передышки. Декабрь в этом году выдался злой, колючий. — Ты вообще собираешься работать? Или так и будешь воровать у жены пенсию? — мать придвинула стул ближе, и тот заскрипел по линолеуму...

— Да ты что, совсем тронулась?! — Инга стояла посреди прихожей, не снимая пуховик, и смотрела на невестку так, словно видела её впервые. — Тронулась? — Зина расхохоталась, откинув назад свою крашеную голову. — Это я-то? Да я первый раз за пять лет мозги на место поставила! А вы, свекровушка, видать, издалека приперлись, чтобы сыночку родненького проведать? Ну так извините, опоздали. Нет тут вашего Вадима. И не будет! Инга медленно опустила на пол сумку с гостинцами. В её голове не укладывалось. Ещё неделю назад говорили по телефону — всё вроде нормально, Зина даже пирогов напечь обещала...

Телефон трещал от крика так, что Таня отодвинула трубку от уха. — Чёрт, да сколько можно жрать мой хлеб! — орал Яков, и его голос эхом отдавался в маленькой кухне. — А я и не собираюсь обеспечивать чужую дочь! Уже не маленькая, пусть валит на работу! Лера замерла у холодильника с бутылкой йогурта в руке. Шестнадцать лет — возраст, когда каждое слово взрослых режет по живому, особенно если эти слова касаются тебя. Особенно если их произносит человек, который три года назад клялся маме в любви и обещал стать ей настоящим мужем и отцом...

— Совсем с ума сошла! — рявкнула Нелли Викторовна, плюхаясь в кресло так, что пружины жалобно заскрипели. — Ярик, твоя жёнка меня как последнюю дуру оскорбляет! В гостиной пахло дешёвыми духами "Красная Москва" и остатками вчерашнего пива. На журнальном столике среди пустых бутылок валялись панцири от раков, а на ковре белела шелуха от семечек. Карина стояла посреди комнаты, всё ещё в резиновых перчатках для уборки, и смотрела на свекровь с плохо скрываемым отвращением. Массивная Нелли Викторовна...

— Чёрт, да что это за свинарник! — Арина замерла в дверном проеме, вперив взгляд в хаос, который творился в её собственной квартире. На полу валялись пустые бутылки из-под пива, окурки и какие-то мужские носки. А на её любимом диване — том самом, который она покупала в рассрочку полгода — развалился незнакомый мужик в засаленной футболке. Храпел так, будто локомотив проехал. — Руслан! — крикнула она, но голос сорвался от злости. — Руслан! Из спальни послышался шорох, и показался её сожитель — растрёпанный, в семейных трусах и майке с дырой на груди...