Тайны. Предательства. Измены.

— Андрей, твой телефон упал! — крикнула я из спальни, поднимая с пола его смартфон. Экран загорелся, и я увидела уведомление: «Солнышко мое, как дела? Скучаю безумно. Когда увидимся? 💋💋💋» Мир качнулся. В животе все сжалось в тугой, холодный комок. — Что там? — донесся его голос из зала, где он прощался с последними гостями. Я стояла, держа в трясущихся руках телефон, и не могла произнести ни слова. Солнышко мое… Меня он так не называл уже лет десять. А кто-то получает от него такие имена. — Лен,...

— Я всегда мечтал о другой жизни! И без тебя! Слова повисли в воздухе. Оля замерла у дверного косяка, побледнев так, что веснушки на носу стали казаться черными точками. Илья стоял посреди гостиной, тяжело дыша, будто только что пробежал марафон. — Что… что ты сказал? — прошептала она, прислоняясь к стене. — То, что думал все эти годы! — выкрикнул он, разводя руками. — Каждое утро я просыпаюсь и думаю: “Господи, неужели это и есть моя жизнь?” Из детской донеслся звук упавшего планшета — Петька испугался родительских криков...

— Расскажи еще раз про тот момент, когда ты поняла, что он тебя больше не любит. Михаил наклоняется ближе, его пальцы нежно скользят по щеке Анны. Диктофон на столе мигает красным огоньком — запись идет уже полчаса. — Мне больно об этом говорить… — шепчет она, отводя взгляд к окну кафе, где за стеклом кружится первый снег. — Я знаю, дорогая. Но только проговаривая боль, мы можем от нее избавиться. Доверься мне. Его голос — бархатный, обволакивающий, как теплое одеяло в холодную ночь. Анна закрывает глаза и начинает рассказывать...

— Лена, солнце, ты где пропала? Я же жду тебя уже полчаса в кафе. Андрей замер у раковины, тарелка выскользнула из мыльных рук и звякнула о дно. Из ванной доносилось журчание воды — жена принимала душ. А в телефонной трубке звучал чужой мужской голос. Тёплый, интимный. Знакомый. — Алло? — переспросил он, хотя прекрасно расслышал каждое слово. Молчание. Затем короткие гудки, словно кто-то отрезал невидимую нить, связывающую его с правдой. Андрей стоял посреди кухни, держа в руках жену мобильник, и чувствовал, как рушится мир...

— Мы вместе уже десять лет! — Андрей швырнул ключи на комод так сильно, что они со звоном упали на пол. — Десять лет, Лена! И ты устраиваешь мне сцены из-за какого-то ужина? Лена стояла у окна, обхватив себя руками. Дождь барабанил по стеклу, как её сердце — по рёбрам. Холодный борщ в кастрюле давно покрылся жирной плёнкой, новое платье помялось от долгого сидения на диване. Четыре часа ожидания… четыре часа надежды, что он вспомнит. — Я не устраиваю сцен, — прошептала она, не оборачиваясь. — Я просто… устала ждать...

— Андрей, мне нужно тебе кое-что сказать. Голос Оли звучал так, словно каждое слово давалось ей с болью. Она сидела на краешке дивана, нервно теребя пачку сигарет, и не могла поднять глаза на мужа. — Слушаю, — Андрей отложил в сторону газету и внимательно посмотрел на жену. За тридцать лет брака он научился различать её интонации, как моряк различает направление ветра. И сейчас в её голосе звучала нота, которую он слышал лишь однажды — когда умерла её мать. — Помнишь Виктора Семёнова? Моего бывшего одноклассника? Сердце Андрея пропустило удар...