Воспоминания о НГ

2006-й год в нашей коммуналке прошёл под знаком «борьбы за селёдку». Это вам не просто рыба, а настоящая королева новогоднего стола: большая, жирная, солёная – такая, шо к ней только хлеб да картошечку добавь, и уже праздник. Селёдка, конечно, была одна, зато желающих её «приютить» – целая коммуналка. Чтобы не устраивать ругань и споры, я предложила: – Давайте устроим новогоднюю лотерею! Пусть фортуна сама решит, кто достоин этой селёдки. – А шо? Нормальная идея, Галя, только ты будь судьёй, а то...

Оливье в нашей коммуналке – это как священный грааль. Без него Новый год просто не наступит. Тазик салата всегда был таким большим, что его хватало на весь дом и ещё на утро первого января, когда никто не в силах разогреть суп, но ложка оливье спасает от всех бед. Но в тот 2003-й год всё пошло не по плану. Кто-то – наглый, бессовестный и, главное, голодный – съел половину тазика оливье до того, как куранты пробили полночь. Как говорится, «шо за люди!» 31 декабря с самого утра кухня гудела, как завод...

2000-й год был особенным. Весь мир готовился к чему-то страшному и неизвестному: говорили, шо компьютеры взбесятся, свет отключится, самолёты с неба упадут, а холодильники начнут атаковать своих хозяев. Апокалипсис, короче. – Галя, ты слышала? Миллениум называется! Это шо, конец света? – спросила Люся, размахивая газетой и заглядывая ко мне в комнату. – Да какой конец света, Люся! Конец света у нас был в прошлом месяце, когда Гриша случайно сжёг кастрюлю с борщом, – ответила я, качая головой. Но все в коммуналке, конечно, были на измене...

1998-й год. Шо тут говорить – время такое, шо у всех «кризис на лице, а надежда в душе», как сказала Валентина Петровна, откупоривая банку маринованных огурцов. Весь год мы то собирали купоны, то пытались понять, шо вообще происходит с ценами и жизнью. И вот под конец этого бедственного года мы с нашей коммуналкой решили: «Кризис кризисом, а Новый год никто не отменял!» – Галя, ну шо делать будем? – вздохнула Люся, сидя на кухне и разглядывая пустой стол. – Будем творить чудеса, Люся! – ответила я, доставая из ящика рулон старой фольги...

1995-й год. Времена были такие, шо любая праздничная банка шпрот была сродни золотому запасу, а если на столе появлялись три селёдки – это уже можно было собирать соседей и кричать: «Живём, товарищи! С размахом!» В тот год наша соседка Люся стала героем коммуналки. Никто не знает, как ей удалось раздобыть банку шпрот и три жирные селёдки, но факт остаётся фактом: в канун Нового года Люся заявила на кухне, как полководец перед боем: – Девочки, стол будет царский! Шпроты будут! И не какие-нибудь китайские подделки, а настоящие, прибалтийские...

Собрались у нас на Новый год в 1993-м все: и родные, и неродные, и почти случайные, а казалось, шо это сбор делегатов на важнейший саммит. Тёщи, свекрови, зятья, племянники – казалось, шо вся родня, вплоть до пятого колена, решила втиснуться в нашу коммунальную кухню. А главный герой праздника был, как всегда, сосед Гриша – зять, муж, сын и объект любви для четырёх тёщ. Вернее, тёща у него была одна, но остальные три женщины – тёти, свекрови и просто «наставницы жизни» – тоже считали его своим «зятьком» и имели полное право указывать ему, как жить и сколько майонеза класть в оливье...