Всплески памяти

Птиц на этой высоте не разглядеть. Яркое солнце поблёскивало вершинами вулканов, которые проплывали далеко внизу. Покрытые вечными снегами гигантские конусы торчали сквозь пушистые облака. Некоторые из них курились или выпускали водяной пар, другие же напротив, молчали уже много лет, но это не означало, что они уснули навсегда. Там под толщей льда и снега, в недрах земли бушует огонь, согревающий подземные воды, выходящие на поверхность ручейками кипятка и круглый год текущие по склонам, образуя небольшие незамерзающие заводи...

Миниатюрная ёлочка, такая махонькая, что вся окружность её крохотного ствола вместе с зелеными иголочками - даже тоньше мизинца. На самой верхушке сидел муравей, и она колыхалась от лёгкого прикосновения его лапок. Миллиарды, плотно растущих друг к другу, таких же пушистых зелёных ёршиков переплетались между собой, создавая сплошной, мягкий, пружинящий покров, падая на который, ты не чувствуешь боли и утопаешь в его объятиях. Казалось, что сама планета плавно с любовью подхватывала меня, окутывая теплом живого пушистого платка, расстеленного по поверхности летней тундры...

Трёхметровая льдина оказалась вполне прочной и устойчивой. Я оттолкнулся шестом от берега и неторопливое течение, плавно покачивая белое судёнышко, подхватило и понесло. Шелест потока и легкий весенний ветерок успокаивали, а солнечные лучи блестели на частично оттаявших берегах. Вырваться из этой уличной будничной суеты, оказаться частью чего-то большого и неизменного, того, что было здесь до тебя тысячелетиями. Раствориться в этом неспешом движении пресных просторов и представить, что ты словно сорванный лист на воде — вот чего так хотелось...

Лужа. Ужасно маленькая лужа, метров пятьсот в диаметре. Таких здесь было всего лишь две, два пятнышка чистой воды среди перемолотой винтами смеси мокрого снега и льда. Возле каждой из них, как перед выходом на арену, выстроились в длинную очередь десятки судов, наблюдая за происходящим. А в это время, на, непонятно каким образом оказавшемся незамёрзшем, круглом водном пространстве, творилось нечто удивительное. Два крупных траулера, закинув сети на двухсотметровую глубину, гребли минтай медленно двигаясь по кругу, друг напротив друга...

Нарастающий гул ветра пробивался в каюту даже через задраенный иллюминатор. Чтобы понять, что погода скоро изменится, не обязательно было выходить на палубу и бросать взгляд на затянутый тучами горизонт. Пароход подбрасывало на волне более резко, после чего, он с ускорением, глубоко проваливался в образовывавшиеся на поверхности воды ямы.  Море всё выше перехлестывало закрученный на все бронзовые барашки «телевизор», именно так, в шутку, моряки называли круглый кусок стекла в металлическом обрамлении с видом на однообразные забортные просторы...

«Право руля! Два румба право руля — так держать!» - солнечный луч ярко блестнул на бронзовом ободке большого компАса, который стоял передо мной чуть правее штурвала. В ярко-голубом небе кричали чайки, витая над мачтами корабля. Сильный попутный ветер расправил и наполнил все огромные паруса, мы мчались на полном ходу посреди океана. Мощный бушприт пронзал своим длинным телом небесную твердь в носовой части, рассекая косыми парусами воздух и взметался на волнах то вниз, то вверх, вызывая в сознании образ клинка, рубящего проход впереди судна...