СВЕКРОВЬ

Анна лежала на диване, положив руку на едва округлившийся животик. На ультразвуке всего неделю назад она впервые увидела свое сокровище – маленькое пятнышко, которое было ее и Сашиным ребенком. Снимок УЗИ, первый в их семейном альбоме, она бережно носила в своей сумочке, словно талисман. На третьем месяце токсикоз отступил, и ее наполняла светлая радость. Саша вернется из трехмесячной командировки через два дня, и она с нетерпением ждала его. Звонок в дверь прозвучал неожиданно. На пороге стояла Людмила Степановна...

Она звала ее не «свекровь», не «мама», а «Крепость». Маргарита Степановна не ходила — парила. Не говорила — изрекала. Ее слова были отточенными льдинками, которые больно ранили, не оставляя следов. Ее дом был ее царством: диваны, затянутые в плен целлофана, ковры с застывшими в вечном беге оленями, хрустальные слоники, выстроенные в безмолвный приговор всему живому и неупорядоченному. А Нина была как раз неупорядоченной. Она приносила в этот стерильный мир песок с подошв, забытые на столе чашки с недопитым кофе и смех...