Молочные реки, кисельные берега

Как прошёл следующий день Наташа не помнила. Кажется, всю его световую часть она провела в своей мо.ги.ле. По крайней мере память ясно вычерчивала события только после того момента, когда она уже сидела на оградке, болтая ногами, и рассматривала созвездия, повисшие над клад.би.щем. Небо походило на перевёрнутый дуршлаг, с той стороны которого горел яркий свет, проникая на землю сквозь крохотные отверстия. Возле полумесяца, наколотого на пики елей, сгрудились волнами рябые облака. Это выглядело довольно зловеще...

Как и предполагала Наташа, мама не спала. Сидя за столом на кухне, женщина обнимала ладонями чашку давно остывшего чая и молча смотрела сквозь не зашторенное окно в полумрак летней ночи. Поцелуй в щёку она почувствовала, вздрогнув. Не заплакала, лишь молча перекрестилась. И вновь Наташа гладила по волосам и плечам, обнимала бедную мать, вновь не могла сдержать слёз. В этот раз ей удалось уложить мать не на диван, а на кровать. Посидев на краешке постели у её ног, она, горько всхлипнув, вышла из дома...

Мысли вились в голове, как мотыльки, что кружили под жёлтым пятном света крайнего в деревне фонарного столба – сумбурно и беспорядочно, перескакивая одна через другую. Они возникали по десятку в секунду, рождаясь из ниоткуда и, не успев толком оформиться, исчезали, перемешивались, путались, сводя Наташу с ума. «Да, нет же, нет! – убеждала она сама себя, шагая по дороге, - Это всё – гал.лю.цинация. И Влад тоже гал.лю.цинация. Она сейчас придёт, мама её увидит – и всё. Конечно, придётся ей налить двойную дозу кор...

Темно и сыро. Не хватает воздуха. «Надо выбираться. Вставать». Эта мысль показалась девушке настолько естественной, насколько естественной она кажется любому, кто нежится в ванне, лёжа в душистом и пушистом облаке пены. Наташа пошевелила конечностями, разминаясь, будто после долгого сна, и сделала попытку подняться. Ей легко это удалось. Она села, затем встала. Голова оказалась над поверхностью земли, тело же оставалось в толще почвы. «Ура», - обрадовалась девушка, стараясь удержать равновесие. Немного покачивало, как если бы она стояла на плоту, плывущему по реке...

- Мама, - прохрипела она, падая куда-то вниз. Сколько продолжалось падение в темноте, она не поняла. Полёт был одновременно бесконечным и кратким, как выстрел. Открыв глаза, Наташа увидела, что находится в их старом деревенском доме, который после см.ер.ти бабушки они с мамой использовали как дачу. Приезжали сюда на летние каникулы, пока Наташа училась в школе, а позже в отпуск и на выходные. Наташа поняла, что лежит – над ней чёткой линией прочерчивала белый крашеный потолок матица, ниже белизна переходила в стены с зеленовато-золотистыми обоями...

Ей что-то снилось. Что-то настолько отвратительное и ужасное, что всё нутро сжималось от страха и подкатывающей к горлу тошноты, но видение снова и снова, словно заевшая пластинка, прокручивалось перед ней, заставляя выполнять странные манипуляции, якобы могущие избавить от кошмара. Но нет – ничего не могло ей помочь. Немного стихнув, наваждение возвращалось с удвоенной силой, вызывая рвотные спазмы и наполняя тело новыми и новыми порциями боли. Наконец ей удалось открыть глаза. Мутная пелена плавала вокруг, словно она качалась на зыбких волнах молочного киселя...