рассказы XXI века

(немного отредактировал этот рассказ) В такую ночь, кажется, вся Вселенная открывается. Глянешь в небо, и голова кружится. Звёзд высеяно — и больших и малых — цветов разных и сияний всяких. И всё это не просто мерцает-светит, а ещё, вроде как, дышит, движется что-то там. Будто в механизм часов Господа Бога заглянул. Вращаются шестерёнки галактик, цепляют друг друга, и сияет весь этот мудрёный мир какой-то удивительной радостью творения. Сияние показать можно, движения отдельные описать, а объёма не передать...

Нет, оживить этот «москвич» мог только волшебник. Во всяком случае никак не учитель физкультуры средней российской школы, имеющий самое опосредованное отношение к двигателям внутреннего сгорания, которые к тому же еще при царе Горохе внутренне сгорели. Вадим вышел из гаража, чтобы оценивающим взглядом, издали взглянуть на отцовское наследство: стоит ли костьми за него ложиться? 412-ый смотрел на него печальными фарами, разинув капот, где пару лет назад остановилось сердце. Зря разинул, у Вадима Стародубцева денег на толкового реаниматора не было и быть не могло...

(при редактировании случайно снёс этот рассказ, теперь возвращаю. Прошу прощения у тех, кто читал) "Цыгане шумною толпою…" А.С. Пушкин "Вы на северах год корячитесь, чтоб к нам приехать, а нам надо из вас за две недели всё вытянуть, чтобы год отдыхать…" Из разговора сочинца с северянином Казанский вокзал — ну как его миновать сибиряку, если едешь поездом через Москву? Ныне, правда, он вполне похож на опорный пункт современной цивилизации, есть даже зал ожидания с мягкими креслами и прочим комфортом...

История болезни «Это была тяжёлая школа. Человек, который остался в живых после встречи с русским солдатом и русским климатом, знает, что такое война. После этого ему незачем учиться воевать…» Генерал Вермахта Блюментрит Старый, немного пьяный казах рассказал мне эту историю 9 мая 1985 года на КПП войсковой части 19880, где он ждал своего внука-солдата. И я ему поверил. Мой дядя, отстоявший Сталинград и оставивший своё имя на берлинских стенах, рассказывал не менее удивительные истории. В принципе, ничего для нас удивительного — верить в победу...

–Катя, собирайся, в церкву надо! Маленькая Катя недоуменно посмотрела на бабушку. — Так поздно уже. Ночь почти, бабуль? Холодно очень… — Да ты что, Катерина?! Ночь-то на Рождество! Как же не пойти-то? — бабушка суетилась, откапывая в шифоньере старые, заношенные вещи. — Так мы сегодня в самом храме будем? — Катюша посмотрела на бабушку с надеждой. — Там так красиво, свечи горят, а поют как!.. — Да ты что?! — снова вскинулась Василиса Мироновна, прозванная среди церковных попрошаек просто Мироновной...

Странное это чувство — чувство вдохновения. Оно как будто всегда стоит за спиной, а вот оглянешься — и нет его! И — то обрушится, как снег с крыши на голову, то подкрадётся и будет тянуть какую-то струнку души всё сильнее и сильнее, так, что уже невыносимо станет, пока не возьмёшь блокнот и ручку или не сядешь за клавиатуру компьютера. Другие писатели говорят: мне нужна особая погода, чтобы снег за окном или чтобы дождь проливной, или подавай мне звёздную ночь или тихое утро. Третьи говорят, что им нужно особое настроение, четвёртым — чашку кофе и классическую музыку… А мне не надо ничего...