Истории про животных

Байрат, бернский зенненхунд с шоколадной шерстью и белой звездой на груди, был не просто собакой. Он был живым радаром, сердцем спасотряда "Альпийский Рассвет". Его мир состоял из запахов, свежего снега, сосновой смолы, пота усталых лыжников и... сладковатого, едва уловимого аромата человеческого страха. Этим утром, мир Байрата пах тревогой. Щелчок рации разрезал тишину. Лавина! Сектор "Орлиное Гнездо"! Туристическая группа из шести человек, включая ребенка! Повторяю, лавина в секторе "Орлиное Гнездо"!" Адреналин, знакомый и жгучий, ударил в кровь Михаилу...

Тишина в ту ночь была не просто отсутствием звука. Она висела в воздухе густым, холодным сиропом, пронизанным лишь далеким уханьем филина. Над лесом, огромный, непостижимо близкий и безупречно круглый, висел полный месяц. Он был не просто источником света. Он был владыкой ночи, выжигающим тени до угольно-черных, а серебристый свет превращающим в жидкий металл, льющейся по стволам деревьев и камням. В своей норке под корнями старого дуба проснулась Майя, маленькая полевая мышь. Не голод разбудил ее, и не страх...

Старый дом на окраине деревни знал только два ритма, тиканье настенных часов да тяжелое дыхание Егора Петровича. Пенсионер, бывший лесник, жил одиноко. Его единственной семьей был пес Барсик, неказистый рыжий двортерьер, подбиравшийся когда-то щенком у магазина. Не геройской породы, не обученный спецкомандам, просто верный друг. Зима в тот год выдалась лютая. Сугробы по пояс, мороз под -30, деревня вымерзала. У Егорыча давно шалило сердце, но он крепился. Утром, как обычно, встал, чтобы растопить печь...

Тишину утра разорвал пронзительный, влажный крик. В стойле, на соломе, вздрагивая влажной шкуркой цвета спелой сливы, лежал новорожденный жеребенок. Его мать, гнедая кобыла Заря, с нежностью, которой, казалось, не было предела, облизывала его, помогая сделать первый вдох, ощутить первую границу между теплом ее тела и прохладой мира. Он дрожал, длинные ноги, огромные темные глаза, в которых отражалось все: соломинки на полу, огромная голова матери, и незнакомый силуэт у входа человек. Его назвали Вихрь...

Городской вечер опустился рано, заливая улочку унылым желтым светом фонарей. Именно там, в зловонном каменном мешке между мусорными баками и глухой стеной склада, Алиса услышала его. Не плач, не мяуканье, а тихое, отчаянное шуршание и слабый, прерывистый писк, больше похожий на всхлип. Сердце Алисы, привыкшее к городскому равнодушию, дрогнуло. Она подошла ближе, направив луч фонарика телефона в темный угол. Свет выхватил из мрака маленький, жалкий комочек. Мех, некогда пушистый и полосатый, был слипшимся от грязи и дождя, превратившись в грязно-серые лохмотья...

Кот Кузя не был обычным дворовым забиякой. Нет. Кузя был котом с амбициями. А именно, добраться до теплого моря, где, по слухам седого кота Васьки с третьего подъезда, рыба сама прыгает на хвост, и чайки носят тебе сметану на завтрак. Проблема была одна, море находилось за 500 километров, а лапки у Кузи, хоть и пушистые, были коротковаты для пешего марафона. Но Кузя не унывал. Он знал слабость двуногих к пушистым мордам и большим глазам. Он освоил автостоп. Его первый рейс случился утром возле Пятерочки...