Творчество Татьяны Лайт

Я уже не помню, почему я выбрала именно эту кампанию, когда искала работу, после того, как переехала в Москву. Но я точно знаю, почему задержалась на ней больше чем на полтора года. Ответ прост – мне она нравится. С должностными обязанностями я справляюсь легко и непринужденно. Эх, спасибо моему тренеру, который в свое время настоял, чтобы я закончила обычный институт, с обычной специализацией, не цирковой. - Жизнь артистки, даже самой яркой звезды – это только вспышка, Наташа. Жизнь намного длиннее...

Надо меньше пересекаться с Наташей. Вот и забудется. Ведь работала же она год у меня. Я только изредка ее видел. И было все нормально. А тут… Зачем я проект этот выгрызал у конкурентов? Ведь специально под нее. Чтобы вызывать в кабинет и цепляться. Ну, ничего. Сегодня был финал. Проект завершен. Впечатление о себе я окончательно изгадил. Теперь надо дистанцироваться. Назад для меня дороги нет. Вон как она на меня смотрела, когда я ее из-за ограждения вытянул. Будто я Чудовище, а она робкая Бель, которая, не по своей воле, рядом оказалась...

« Я опять иду по канату, только не могу понять, где это. То ли цирк с выключенным освещением, то ли торговый центр ночью. Такая легкость. Ни одной мысли в этот раз в голове. На лице привычная улыбка. Она появляется у меня на лице автоматически, как говорила моя мама, я с ней родилась и, наверное, умру. И тут… Трос обрывается, и я лечу вниз. Только нет больше того страха, нет той паники. Привычный полет в бездну. Я знаю, что будет. Я знаю все. И даже чуточку больше. Только на этот раз я не хочу выживать...

На вид новому преподавателю нельзя было дать больше тридцати. Его каштановые волосы лежали в стильной стрижке. Он сканировал аудиторию серьёзным взглядом кофейных глаз. Едва заметная улыбка приветствия скользнула по красивым губам. В завершение портрета стоит упомянуть о лёгкой ухоженной щетине. Его тело могло служить образцом для подражания или стать натурой для художника: широкие мускулистые плечи, узкие бёдра. Безупречно белая рубашка подчёркивала небольшую смуглость кожи. Впрочем, это вполне мог быть летний загар...

Перед лицом появился блестящий хвостик шарика. Взяла его одной рукой, и продолжила движение вперед. Я чувствовала взгляд задыхающегося охранника спиной. - Там мои туфли! Принеси их мне туда! – чуть вздернула подбородок, указывая им направление своего пути. В МОЛЛ начали раздаваться вздохи. Детского плача не было слышно, как и попыток подражать взрослым того мальчишки. Все явно смотрели на меня! И от этого было так здорово! Исцеляюще! И в то же время бередяще старые раны, которые я столько лет старалась маскировать...

Стою, смотрю вниз с третьего этажа большого МОЛЛ. Зачем я это делаю? Не знаю. Просто надо что-то делать! Надо занять себя чем-нибудь, взять тайм-аут у жизни. Вижу ли я что-нибудь перед собой или внизу? Нет. Я смотрю не куда-то, а в себя. И тут меня из раздумий вырывает истошный детский крик. Плачет маленький ребенок. И плачет не потому, что привлекает внимание, а действительно с болью, отчаяньем. Стала вглядываться в людей стоящих, внизу. - Ты раззява! – тут же раздается властный, но все же еще детский голосок...