На сплошной

-Да, Макс. Да, услышала. Приеду, конечно, дай мне полчаса. Пока, - спокойный голос никак не вяжется со странным выражением на красивом лице. С кривой ухмылкой блондинка нажимает «отбой» и с швыряет трубку на заднее сиденье. Антенна ударяется о дверь и издаёт сиротливый хруст, намекая, что она ни в чем не виновата. -Надежный чувак, говоришь? Все сгорело, и тачка, и хозяин? - ехидно тянет она, - а это кто тогда? Живее всех живых! Ее собеседник щурится, растирает сухие потрескавшиеся ладони с поплывшими остатками синей тюремной росписи...

За воротами ангар высотой в пару этажей и такой длинный, что конца не видно. В нем машины. Много. В три ряда. Покрытые пылью, разбитые, без фар и стекол. Облезший мятый длинный бордовый капот выглядывает из за белой развалюхи, покрытой рыжими пятнами. Рядом черный джип без капота и дверей, на крыле ровный ряд дырок. -Это от пуль? - шепчет она, почему то не решаясь говорить вслух. Тут как в больнице. Только грязно. И вместо людей железные пациенты , побитые жизнью и людьми. -Из АК расстреляли. Дровосек, ты тут? -АК - это что? - не унимается она...

Он надевает куртку, продолжая прижимать к уху телефон. -Твою мать, все оглохли что ли? Такое чувство, что не тачка моя сгорела, а я сам. И все тут же забыли. Никто трубу не берет. Я пешком что ли ходить должен? -Ты надолго? Не хочу тут одна. -Нет, на пару часов, поспи пока. -Не могу, мне страшно. Глаза закрываю и кажется, что-то кто стоит за дверью. Можно мне с тобой? - жалобно тянет она, понимая, что преувеличивает. И скорее всего он это тоже понимает. Она вообще не мнительная. Иначе бы с ума сошла уже от всего, что происходит в последний год ее жизни...

Лысый уплетает яичницу с какими-то заморскими колбасками с таким аппетитом, что причмокивает от удовольствия. Подбирает остатки еды с тарелки кусочком хлеба, такого свежего и хрустящего, что невозможно оторваться. Крис смотрит на все это с игривой улыбкой, откинувшись на спинку кресла. Вырез на ее комбинезоне открывает роскошный вид на аппетитный бюст. Лысый сколько ни старается не смотреть в ту сторону, глаза неизменно сами утыкаются в переливающийся на солнце крест и то, что под ним. Завораживающее и манящее...

Лысый просыпается на огромной кровати. Спал как убитый. Здесь подушек больше, чем у всех соседей в подъезде, где они с матерью живут. Лениво потягивается, осматривается вокруг. Не приснилось. Высокие потолки, бархатные портьеры. золотая люстра под потолком. Он такое только в фильмах видел. И это все его. Правда на один день, но все же. Спускает с кровати ноги, еще раз потягивается. Напротив кровати огромное зеркало. Сгибает руку, пару минут изучает еле заметный бицепс. Потом спрыгивает на пол, ладони приятно упираются в мягкий ворс ковра...

Ночь стирает острые грани, растворяет неприятные воспоминания. Делает жизнь чуточку проще и пригоднее доя нового дня. Она просыпается от того, что нещадно ноет плечо. Стреляет в руку, в шею. Переворачивается, ищет удобное место на жестком матрасе. Вдруг понимает, что она в кровати одна. Место рядом пустое, лишь холодная шершавая простынь откликается на прикосновения. Глаза сами собой открываются, сон как ветром сдуло. В комнате пусто. Убогая обстановка при свете дня выглядит еще хуже, чем утром...