Пятое время года

Чем звонче красота и уже круг, Тем небеса пустынней и длиннее, Безликость – царственный недуг Великих театральных лицедеев. Безликость та же красота, Всё повидавшая, но избежавшая прозренья, Ее тоскливые восточные глаза Не ищут в отраженьях откровенья. Беспола, горделива и худа, С листом лавровым вместо сердца, Сухим и оттого звенящим...

­­Вот уже двенадцать лет эта женщина с тонкими ребрами и медной кожей пьёт со мной по утрам чай. Я смотрю, как она ставит на стол слегка подтаявшее масло, как разливает чай и точно мерит мармелад, лимонный для себя и черный, ежевичный, для меня, в нем отражается комод и наши лица. Я думаю о том, что стал для этой женщины лишь временным приютом, а может, хосписом. Не домом. Я продолжаю перелистывать газету и проклинать в душе того, кто создал женщин с карими глазами. Она разглядывает висящих на стене...

Я забрала тебя с собой Туда, где в ливне птица Объясняет многолетним сумеркам, Почему женщина с заплаканными глазами и медлительной речью Тревожно крутит кольцо на безымянном пальце, Запредельно прекрасна и тонкорунна. Но непостижима ее глубина, И птица обессилев замолкает До следующего ливня. Наверное, зря я забрала тебя с собой Потому что своим тяжелым подолом Срослась ты с корнями секвойи, А взглядом - с горизонтом, За которое уходит уставшее солнце И такое же уставшее сердце...

Ты говорил, что мы в беду Попали под лазурным небом, Отвоевав у моря бирюзу И выпив мокко с черным хлебом, С церковным звоном дул сирокко, Шагала тень моя по витражам, Ждала Шагала, как пророка, Но лишь Ван Гог палил и выжигал О золото полей незрячие глазища. Он верил в нас и горькое...

Меня от света берегли, В страницах книг, нечитанных никем, держали. Меня любили, как могли, И от себя лишь на цепочке отпускали. Меня хранили, будто хоронили, Как самый дорогой позор, Венки плели из сухожилий, И прикрывали бережно рукой, День...

Рисует музыка свои узоры на стене, Во фреску превращая голый камень, И убирает дом мой черными цветами С тончайшим запахом дождя и канифоли. Свет древних солнц густеет в янтаре, Горят тюльпаны, разгоняя...