Рассказы про мужа

— Ты вообще соображаешь, что творишь? — Максим швырнул ключи на столешницу так, что те со звоном отскочили к самому краю. — Мать твоя лежит, ноги не держат, а ты тут… что, Телеграмм листаешь? Людмила даже не вздрогнула. Пальцы сами потянулись к чашке — тёплой, почти остывшей, но всё ещё дающей хоть какую-то иллюзию спокойствия. — Совсем ослепла, нахалка? Мать купать надо и кормить, а ты всё кофеёк попиваешь! — закричал муж. Она медленно подняла глаза. Максим стоял посреди кухни — красный, взъерошенный, в той самой куртке, которую она стирала позавчера вручную, потому что машинка сломалась...

— Закрой рот, наконец! Надоело слушать твоё нытьё! — Егор швырнул телефон на диван с такой силой, что тот отскочил и упал на пол. Снег за окном падал крупными хлопьями, залепляя стекла, превращая город в размытое белое пятно. В квартире пахло пригоревшим маслом и чем-то ещё — застарелой обидой, наверное. Марина стояла у плиты, держась за её край так, словно это был единственный островок твёрдой земли посреди разверзшейся бездны. «Как же так получилось?» — мелькнула мысль, но она не успела оформиться во что-то внятное, потому что муж уже разошёлся не на шутку...

— Ты вообще понимаешь, что творишь? — Ольга стояла посреди гостиной, держась за спинку дивана. Вечернее солнце било в окна, превращая пыль в золотистые нити, но она не замечала ничего, кроме чемодана у двери. Большой, черный, на колесиках — тот самый, что они вместе выбирали пять лет назад в магазине на Тверской. Виктор застегивал молнию на куртке, не поднимая глаз. Плечи напряжены, челюсть сжата — она знала эту позу. Так он выглядел, когда принял окончательное решение. — Все давно понятно, — бросил он коротко...

— Ты что, совсем обнаглела? Думаешь, тут только ты хозяйка? — Петр швырнул ключи на полку так, что они с лязгом отскочили на пол. Зоя стояла у зеркала, натягивая туфли. Замерла. Пальцы сжались на ремешке. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом в отражении. — Что ты сказал? — Слышала прекрасно, — он прошёл мимо неё в комнату, даже не снимая куртку. — Или уже тугая стала на ухо? Она медленно развернулась. В животе что-то тяжело опустилось. Вот так — сразу. Без предупреждения. Она знала этот тон...

— Опять расселась тут, как будто в кино пришла! — Костя швырнул куртку прямо на стол, где Вика только что разложила ужин. — Еду давай, а не любуйся на себя! Вика вздрогнула. Только что она стояла у зеркала в прихожей, поправляя новую блузку — светло-голубую, с кружевным воротничком. Купила вчера на распродаже, долго выбирала, примеряла. Ей показалось, что в ней она выглядит... ну, по-другому. Свежее что ли. А Костя даже не взглянул. — Сейчас, — тихо ответила она, убирая куртку на вешалку. Пальцы дрожали, когда она накладывала картошку с тушенкой в тарелки...

— Заткнись уже! — Лёша швырнул ключи на стол так, что они с грохотом отскочили к краю. — Надоело слушать твои причитания! Лиза замерла у плиты, ложка застыла в воздухе над кастрюлей с супом. Вот оно. Началось. Опять началось. — Я не причитаю, — тихо сказала она, не оборачиваясь. — Я просто спросила, зачем нам... — Не медли и не зли меня! — рявкнул он, и она вздрогнула, хотя знала: сегодня будет именно так. По тому, как он вошел, по скрипу его ботинок, по тому, как хлопнула дверь. Она уже научилась считывать эти знаки...