Мистика и хоррор: леденящие душу истории

— Ну что, классика жанра — шашлыки в лесу, комары и пьяные анекдоты? — Катя потянулась на заднем сиденье, задевая коленкой пакет с маринованным мясом. Денис хмыкнул, листая сайт «Необычные места для отдыха на природе» на телефоне: — Может, выберем менее банальное место? Вот, смотрите: Озеро Светлое. Кристальная вода, нет туристов. Координаты 56.ХХХХ. Важно: не смотрите в воду слишком долго. — О, таинственная надпись! — Сергей скривился, но уже сворачивал с трассы на грунтовку. — Надеюсь, там хоть дрова есть...

— Ты опять застрянешь в архиве до ночи, — Максим щёлкнул ручкой, не отрываясь от монитора. — Здесь даже Wi-Fi еле ловит. Арина потянулась за очередной пачкой документов, сдувая пыль с верхнего листа. — Зато тихо. Никаких «срочных» задач, — она качнула головой в сторону кабинета начальницы. — Только я, бумажки и мой стакан чая, который уже второй час напоминает болотную жижу. — Героиня. Нашла кому копаться в макулатуре девяностых, — Максим фыркнул. — Может, тут хоть какие-нибудь компроматы найдешь? — О, да, — Арина провела пальцем по корешку очередной папки...

Сайт назывался «Уголки нездешние» — подборка «необычных мест для отдыха на природе», которые «не встретишь в путеводителях». Антон наткнулся на него случайно, когда искал, куда бы поехать с друзьями на шашлыки подальше от людей. Страница поляны выглядела как все остальные — слишком прилизанные фото, восторженные отзывы, неестественно яркие цвета. Но было кое-что странное. «Поляна Солнечного Безмолвия» Место, где всегда светит солнце. Даже ночью. Говорят, здесь не растут тени. Исчезают. Последнее слово будто проваливалось в текст, как будто его дописывали уже после публикации...

Апрельский воздух пах предательством. Снег, таявший днём, к ночи сковывал землю ледяной коркой, а болота дышали — тяжко, хрипло, будто лёгкие, наполненные чёрной жижей. Андрей Кравец шагал по краю топи, вглядываясь в туман. Его фонарь выхватывал из темноты коряги, похожие на скрюченные пальцы, и лужи, мерцающие как ртуть. Ветер принёс запах гнили и серы, а потом он их увидел: огни. Не те бледные огоньки, что танцуют над болотом каждую весну, а алые, пульсирующие, будто раны. Они плыли к посёлку, оставляя за собой дымчатый след...

Дождь стучал по стеклу, словно выбивая азбуку Морзе. Михаил сидел за столом, втянув голову в плечи, как будто капли дождя могли прожечь кожу. Он корпел над статьёй о пожаре на 13-й улице — редактор велел вырезать всё, что «нагнетает панику». «Люди не верят в совпадения», — написал он на полях красным. Михаил усмехнулся. Сам он верил только в цифры. Они были его якорем: даты, номера страниц, время в углу экрана. Но в тот вечер якорь начал ржаветь. На мониторе всплыло уведомление: 13 непрочитанных писем...

Григорий ненавидел запах черёмухи. Сладкий, удушливый, как дыхание диабетика. Он впивался в лёгкие ещё на подъезде к Глухово, хотя март только начался, а снег ещё лежал комьями у дороги. Мать всегда говорила, что раннее цветение — к беде. Её нашли у реки, обвившую руками ствол, будто пытаясь вырвать его. Кора покрыла лицо, как посмертная маска, а из спины пробивались побеги — хрупкие, почти прозрачные. «Она злится… Мы её забыли», — прошептала она, прежде чем рот затянуло древесной плёнкой. Местный врач назвал это «старческим психозом»...