С сакэ

"Весною — рассвет. Всё белее края гор, вот они слегка озарились светом. Тронутые пурпуром облака тонкими лентами стелются по небу." Так начинает Сэй Сёнагон свои Записки у изголовья, перечисляя лучшие моменты каждого сезона. Моно-но аварэ - печальное очарование вещей, это эстетическая категория, получившая наивысшее воплощение в литературе эпохи Хэйан. При этом вещи следует трактовать широко, это и предметы, и явления, и люди. Все это подвержено неуклонному изменению и распаду, но мы можем радоваться этому сейчас, однако в этой радости уже заложено воспоминание о печальном будущем того, чем мы любуемся, на нем видны отпечатки уже прожитого времени. В этой преходящести главная ценность такого любования. Да, у нас нет вечности, но есть вот это сейчас. Сэй Сёнагон интересно рассматривать в контексте других придворных писательниц эпохи Хэйан. Мурасаки Сикибу написала Повесть о принце Гэндзи, а также дневники (в которых не преминула уколоть ветреную Сэй Сёнагон), Митицуна-но хаха описала свой опыт "отчаянной домохозяйки" в Дневнике эфемерной жизни. Откуда такой взрыв активности? Литература была отдушиной для образованных знатных дам, томящихся в своих покоях. Позднее она получила название 女流文学 дзёрю: бунгаку — литература женского потока. https://konnichiwa.ru/3795/ Хотя буддизм, придя в Японию из Китая в VI веке, изначально был воспринят именно женщинами, и монахини имели статус равный монахам на протяжении всего периода Нара, в эпоху Хэйан новые течения буддизма приняли мизогинный поворот, отказывая женщинам в возможности достичь просветления. Конечно, такое метафизическое изгнание из общественной жизни сопровождалось и экономическим. Но, хотя в Японии эпохи Хэйан закрепилась патриархальная китайская форма семьи (ёмиэри - жена приходит в дом мужа), местные традиции (привычка к гостевому браку - цумадои - муж навещает жену в ее доме) все же влияли на положение женщин. А в X-м веке стал преобладающим брак сёсэйкон, когда родители невесты выбирают ей мужа и он приходит в их дом. Однако, невзирая на столь обширные возможности создать семью, на женщину налагался ряд запретов, например, на образование. Девочек не обучали китайскому, который был языком делового общения, что сразу изымало их из общественной жизни. Но послужило толчком к развитию литературы на японском https://cyberleninka.ru/article/n/paradoks-zhenskoy-identichnosti-v-epohu-heyan Как я уже писала в статье про Исэ моногатари, благородных женщин нельзя было видеть в лицо, весь флирт был основан на обмене стихами. С этой точки зрения Сэй Сёнагон не была красавицей, стихи ей не очень удавались по общему признанию, однако мужчины вряд ли отдавали себе в этом отчёт (подобно близнецам Тарлтон 😅), привлеченные ее бесконечным остроумием, умением и высмеять кого угодно, и к месту вставить цитату, и отметить что-то важное, что по привычке никто не замечал. Ее записки о придворной жизни очень сложно пересказать, потому что более всего они мне напоминают модернистский поток сознания. Поди перескажи Миссис Дэллоуэй. Её замечательные описания как будто далеко опережают свой век, передавая как бытовые мелочи, так и узнаваемые впечатления: вот прислужницы играют, стараясь хлопнуть друг друга мешалкой, "посматривая через плечо, как бы самой не попало". Вот молодые девушки, участницы торжественного шествия, вымыв и причесав волосы, то и дело тревожно кричат: «У сандалий не хватает завязок!», вот монахам, во всем отказывающим себе, пеняют, что они не могут изгнать демонов, вот император посетил покои жены и экзаменует придворных дам на знание поэзии... Неторопливо разворачивается свиток жизни, которую Сэй Сёнагон не променяла бы ни на что. Здесь она в своей стихии, настоящее воплощение эпохи Хэйан. "Летом — ночь. Слов нет, она прекрасна в лунную пору, но и безлунный мрак радует глаза, когда друг мимо друга носятся бесчисленные светлячки. Если один-два светляка тускло мерцают в темноте, все равно это восхитительно. Даже во время дождя — необыкновенно красиво." Коктейль Белая гора: унция саке, 2/3 oz персикового ликера, 1/3 oz сока лайма (это лучший коктейль с саке)

Продолжаем пить саке с героями книг о Японии. Тысяча осеней Якоба де Зута, как говорят, самая необычная книга Дэвида Митчелла (надо проверить, других у него не читала пока). Потому что по форме как раз это похоже на обычный исторический роман. Хотя ощущение это немного обманчивое, полифоничность повествования здесь реализована, просто несколько иначе. Тысяча осеней не относится непосредственно к годам жизни Якоба де Зута, он прожил обычную человеческую жизнь. Но это одно из названий Японии. В стране Тысячи осеней в этот раз мы оказываемся в разгар периода Эдо, спустя двести лет после капитана Блэкторна мы следуем за очередным попаданцем. На этот раз это полноценный голландец, а не только по матушке, служащий голландской ост-индской компании (в книге про Блэкторна мы застали только момент ее рождения). В Японию, по-прежнему закрытую, маленький ручеек ништяков из внешнего мира и во внешний мир просачивается именно через голландскую Ост-Индскую компанию, последний год которой мы и наблюдаем. Вернее, даже ее посмертную жизнь, но идея жива, пока о ее смерти известно не всем. Главный герой - писарь на Дэдзиме (это фактория Ост-Индской компании на искусственном острове рядом с Нагасаки). Он занимается бухгалтерским аудитом, продает ртуть, прячет под половицей Библию, дружит с медиками и японским переводчиком, влюбляется, учит японский, чувствует себя запертым, но находит возможности, но главное - он выслушивает много разных интересных историй от буквально всех окружающих его людей, историй, которые немного раскрывают мир первых транснациональных корпораций, религиозной нетерпимости, добровольной самоизоляции целой страны, опасающейся быть колонизированной так сильно, что ее подданные вынуждены лечиться по средневековым обычаям и мыслят средневековыми категориями в двух шагах от французской революции, Лавуазье и Вольтера. Сегодня пьем саке мартини или сакетини. Как известно, пропорции алкоголя в мартини варьируют весьма существенно. Я сегодня взяла 50 мл джина, 50 мл саке с юдзу и 5 мл вермута бьянко, потому что мне хотелось, чтобы саке солировал во вкусе. Получился свежий и вместе с тем крепкий коктейль.