Александр Олексюк

Я проснулся в половине третьего ночи и от нечего делать рассматривал вензеля на обоях. Стену слабо освещал уличный фонарь, мерно тикали часы с кукушкой, гудел увлажнитель воздуха. За окном с грохотом пролетел грузовик, и его тень, размытая, как пятно Роршаха, чёрной тучей накрыла обойные узоры. Машина секунд десять дребезжала по улице, а потом снова стало тихо, до новой порции криков. — Бедняги, — жена тоже проснулась, когда вновь закричали. — Может, тебе беруши сделать? Из ваты. Мне-то нормально, орут и орут...

Когда увольнялся коллега, с которым мы делили маленький, похожий на коробку от телевизора кабинет, он забрал из шкафа три предмета: тапочек, велюровый пиджак и раму с напечатанной на холсте фотографией Триумфальной арки — всё не доходили руки её повесить. Четыре небольших ящика, стоявших внизу, забирать не стал. — А ящики? — спросил я на прощание. — Ящики? — коллега на секунду задумался и едва заметно скривился. — Слушай, возьми себе, если хочешь. Там чай взаимозачётный, мне не надо. Кабинетный сосед по-барски хохотнул, подмигнул и выкатился за дверь...

В городе закрываются книжные магазины, и на их месте растут и пухнут, как перезрелые огурцы, «Пятёрочки» и «Магниты». Колбаса всегда побеждает книги, а «Озоны» с «Лабиринтами» постепенно побеждают традиционные «Библиоглобусы» и «Читай-город». Книги — не штаны, их примерять не обязательно. Трансформация книжных магазинов в фитнес-клубы и супермаркеты уничтожила одну богемную хитрость, которой мы пользовались, когда деревья были большими, а мы — безусыми и голодными. Была осень, лужи. Мой братец,...

В девяностые годы мы каждое лето садились в плацкартный вагон и ехали через всю страну к бабушке: с Севера на Юг, минуя Урал, Самару, Казань, Москву, дремучие брянские леса, на хлебосольную Украину. Мне было сложно понять, почему с таким сожалением из года в год родители говорили друг другу, что опять не получится полететь на самолёте. Зачем нужна бездарная, глупая скорость, когда в круглый иллюминатор можно посмотреть лишь несколько минут на взлёте и на посадке? Остальное время ничего не видно: облака и холодная, неживая синь...

Когда я петлял промеж облезлых хрущёвок, серых брежневок-кенотафов и разноцветных панелек, похожих на детские кубики, то думал, что никогда не найду офис горводоканала. Нужный дом прятался, как гриб-боровик, постоянно ускользал из вида, проваливался сквозь землю, а на Яндекс.Картах его почему-то не было вовсе. В эту контору мне нужно было заехать за справкой, но не хотелось. Горводоканал казался архетипическим ведомством из страшных снов, где в стеклянных аквариумах увядают нервные, измученные девы в люрексных кофтах, а по углам резвятся чертята...

На первом этаже старого «обкомовского» дома мерцали вывесками три символа успеха и изобилия — крошечные островки везения под барельефами золотистых колосьев. Ресторан авторской кухни «Джеймс Кук», ювелирная лавка и салон нижнего белья. Несмотря на холодный, дождливый вечер, в каждом заведении кто-то шелестел купюрами, кряхтел и «пропикивал» безналичные платежи. В лавке с бельём толстый мужчина в тёмно-синем, помятом на спине пиджаке скучал и топорщил седые усы, разглядывая свою юную спутницу...