АНЕЧКЕ ПОСВЯЩАЕТСЯ

Бабушка Бетти NEW Разыскивается Бася Нафтуловна Мэр, она же Берта Антоновна Бобылева, она же Берта Анатольевна Бобылева, подпольный миллионер. - Вероятно, так выглядело бы объявление на доске «Их разыскивает милиция», если бы бабушка Бетти, еврейская бабушка моей жены, куда-нибудь пропала. Давным-давно, в Одессе, в семье старого еврейского сапожника Нафтула родились три дочки: Бася, Ляся и Муся. Старый Нафтул держал явочную квартиру для Лазаря Кагановича, что не раз выручало сестер Мэр в годы репрессий. Берта вышла замуж за архитектора Евгения Бобылева, ставшего впоследствии главным архитектором Гипроторга. Во время войны бабушка следом за мужем отправилась на фронт. Дед вывез из Германии трофейные «сокровища» и Берта стала подпольной «миллионершей»: картины, антиквариат и все такое прочее. У Берты родились двое детей – дочь Татьяна и сын Леонид. Любимым занятием Берты было рассказывать, сколько всего она дала своим детям. В эти минуты бабушка Берта примеряла на себя корону короля Лира. Она любила призывать к себе дочь Татьяну и объяснять ей, что думы не покидают ее: «о каждой копейке, о каждой тряпке». Меня бабушка Берта любила, главным образом потому, что я мастерски делал ей уколы инсулина, у старушки был тяжелый диабет. Вскоре мы с Аней поженились, не знаю, как называется бабушка жены, но бабушка Берта чувствовала себя главной на нашей с Аней свадьбе. Берта объясняла всем, что она «старый солдат». На шее у нее развевалась похожая на фату белая газовая косынка. Потом мы с Аней жили вместе с Бертой на даче. Она демонстрировала удивительные чудеса еврейской хозяйственности. Так, например, она готовила из одной курицы четыре блюда: жареные ножки, котлеты из грудки, бульон из костей и фаршированную белой булкой шею. Съели мы с Аней все это за один раз, так как отсутствием аппетита не страдали. Кончилось все тем, что Берта отравила Аню рыбой, которая была «такая свежая, что об ногу билась». Однажды она обвинила Аню в том, что та вскрыла ее шкафчик с помощью столового ножа. Чудом пожар ссоры удалось погасить. В один ужасный день нам позвонила, снимавшая у бабушки Берты комнату азербайджанская девушка Вэфа. Старуха обвиняла ее в том, что она украла у нее махровое красное полотенце и нашила из него шапочек. Вскоре бабушка Берта оказалась в Ганушкина. Через две недели она умерла. И что самое странное, мне ее до сих пор не хватает. С ней было так интересно!

С первого взгляда Я демобилизовался из Армии и вернулся в ГИТИС, чтобы дальше учиться на театроведа. Первая на ком остановился мой взгляд, была красивая девушка с длинными пепельными волосами и карими газельими глазами. Она пробиралась к туалету сквозь строй курильщиков. На девушке был красный замшевый костюм, который ей очень шел. «Я на ней женюсь!» - подумал я. Вспомнилась строчка Гумилева: «девушка с газельими глазами моего любимейшего сна». «Мне на вашем курсе эта девушка нравится!» - сказала мне моя подруга Катя Габриэлова. « Мне тоже!» - ответил я. Мой друг Саша Вислов, тоже заметил прекрасную незнакомку: «Давай, Леха!» - благословил он. Познакомились. Аня Бобылева. В то время принято было загружать студентов профессиональной практикой. Это были счастливых две недели полного безделья, фактически вторые каникулы. Назавтра мы были абсолютно свободны. «Давай поедем ко мне пить спирт – неожиданно предложила хрупкая Анечка, - у меня есть спирт». Долго ехали на промерзшем автобусе. Спирт пить мы не стали, а телефон все время трезвонил. Ане звонили все ее подруги. А девушки Катя и Оля вообще вскоре примчались в гости. Они почему-то улеглись на диван и укрылись по самую шею пестрым пледом. Тут с работы вернулась Анина мама Людмила Семеновна. И разогнала весь малинник. На следующий день я и Аня отправились на птичий рынок. Аня хотела купить морскую свинку, и даже успела имя ей дать – Васька. Свинок на Птичьем рынке, увы, не было. Зато я впервые поцеловал ее. В щечку. Аня была одета в тяжелый овчинный полушубок и теплый островерхий башлычок. Был очень сильный мороз. Особенно мерзли ноги. Анечка оживленно болтала, рассказывая что-то про своих родственников и ухажеров. Хорошо еще, что мы зашли в булочную погреться, и съели горячих вкусных бубликов. Сейчас их, несмотря на изобилие разных хлебопекарных изделий, не делают, (то ли мука не та, то ли мастера перемерли). Купили еще один бублик, он достался упитанной рыжей собаке . Что ж, пусть поест бедняжка. И вот обледенелый автобус уже везет нас на Савеловский вокзал, возле которого находился, да и сейчас находится Анин дом, только буквы «Слава КПСС» сняли. Я растирал ей ноги спиртом, они были просто ледяные. Вскоре Аня познакомила меня со свое бабушкой Бетти, затем и с отцом, Леонидом Евгеньевичем. Мы подали заявление в ЗАГС. Мы были веселы, счастливы, талантливы. Казалось, что так будет всегда… Но «судьба последу шла за нами, как сумасшедший с бритвою в руке».

Шотландский лосось, или Долбаная леди. Разгар перестройки. Вегетарианские и совершенно нищие Горбачевские времена. Но весь мир, кажется, полюбил русских. Британо-американская драматическая организация приглашает на театральный конгресс маленькую советскую делегацию. В составе делегации ректор ГИТИСа Сергей Исаев, Народный артист СССР Олег Табаков, педагог музыкального театра Розетта Немчинская и двое вчерашних выпускников ГИТИСа: Сережа Островский и я. В аэропорту Хитроу нас уже встречают. Первое впечатление – все вокруг пахнет духами и фруктами. Полное ощущение, что у меня обонятельные галлюцинации… Нас поселяют в студенческом общежитии в двух шагах от Гайд-парка. Мы отправляемся на заседание конгресса. Идем краешком Гайд-парка. Жарко, тридцать пять градусов в тени. Месяц не было дождя. Зеленая трава газонов превратилась в желтый сухой бобрик… Заседание конгресса очень скучное. Розетта Немчинская делает доклад. Переводит Сережа Островский. Розетта не довольна тем, как он переводит, - не эмоционально! Фуршет. Ко мне подходит маленький смешной человечек в очках и протягивает мне три куриных шашлыка, со словами: «Здесь на Западе, если Вам что-то дают, надо брать! Здравствуйте, вы сын Натальи Алексеевны Зверевой? Вы на нее очень похожи!» Это Сюня Коган, бывший мамин ученик, режиссер и владелец русского ресторана «Борщ и слезы». «Я подданный Ее Величества» - то и дело повторяет Сюня с гордостью. «Сюня, Вы мне не поможете? - говорю я, - меня просили купить куклу Барби». Сюня отвечает: «Конечно!», и я даю ему деньги. После фуршета идем гулять по Лондону. Особняки из декоративного ярко-красного кирпича с белыми колоннами. Магнолии! Какой там Туманный Альбион… Это же южный город! Гуд бай, Пикадили, гуд бай Лейстер Сквер. Мое сердце покоряет маленький Сент-Джеймс парк, где серебряные ивы полощут длинные ветви в сонном пруду, а дети кормят разноцветных уток-мандаринок печеньем. Я бы тут задержался, но Розетта Немчинская требует, чтобы ее отвели в магазин, где можно купить «электрическую убивалку для комаров». Наконец, после долгих поисков, мы покупаем фумигатор в лавочке у старого индуса. Вечером Сережа и я приобретаем бутылочку сладенького винца «Лейбфраумильх» и распиваем ее на газоне рядом с общежитием. Нам становится весело, и мы поем все русские песни, которые помним. На следующий день опять скучное заседание конгресса. Потом опять гуляем по городу. Из любопытства заходим в баснословно дорогой магазин «Хэрродс», где отоваривается королевская семья. Любуемся розово-багровым великолепием колбасного отдела. Я вспоминаю голодную Москву, и меня начинает тошнить. Вечером мы идем на прием к нашему спонсору – леди Долбани. Она живет в двухэтажном домике на берегу канала. Леди Долбани и какая-то пожилая дама сидят в шезлонгах за круглым столиком во дворике особнячка. Нас представляют. «О, вы из Москвы! – говорит пожилая дама. – Мой муж очень любил Москву!» «А кто был Ваш муж?» - интересуемся мы. «Эдуардо де Филиппо». - отвечает дама улыбаясь. Всех зовут к столу. На столе красуется огромный лосось, обложенный румяным мелким картофелем. «Н-у-у-у, долбанная же ты леди, - голосом кота Матроскина говорит Олег Палыч Табаков, - теперь придется всю эту… фигню… съесть». Следующим утром Сережа и я улетаем в Москву. Я встречаюсь с Сюней Коганом. Он вручает мне куклу Барби и отдает деньги. «Вы мне ничего-таки не должны - говорит он, – купите на эти деньги бутылку хорошего виски для моего учителя Леонида Ефимовича Хейфица».Такси опаздывает. Наконец приезжает такси – раздолбаный пикап. За рулем обкурившийся травой пакистанец. Каким-то чудом мы успеваем в аэропорт. Я произношу историческую фразу: «Все-таки хороший город, даже жалко уезжать…» В самолете всю дорогу нагло сидим в пустом бизнес-классе. Прилетели. Мы с Сережей идем в дьюти-фри. Вместо дорогого виски мы покупаем Хейфицу маленькую бутылку дешевого джина, а себе берем пиво. Прямо из Шереметьева еду на дачу. Раздаю всем подарки: отцу джинсы, маме печенье, теще крем, жене Анечке белые кроссовки - они ей малы. Но, слава Богу она не сердится, и обнимая говорит: "Пахнешь заграницей!".