Советское время

Как три добровольца-«смертника» в Чернобыле спасли Киев от уничтожения Чернобыль – трагедия, которая и сегодня, спустя более 30 лет, продолжает напоминать о себе. Однако не все знают, что масштаб бедствия мог быть еще больше. Избежать катастрофы планетарного масштаба помог подвиг трех добровольцев, которые пожертвовали своими жизнями и спасли мир. Опасность второго взрыва 1 мая 1986 года ликвидаторы аварии на ЧАЭС выяснили, что ситуация хуже, чем они предполагали. Активная зона разрушенного реактора продолжала плавиться. В ядре, содержащем 185 тонн ядерного топлива, происходила ядерная реакция, а под ним отделенные метровой бетонной плитой находились пять миллионов галлонов воды, использовавшейся как теплоноситель. Плита постепенно разрушалась. При контакте раскаленного ядра реактора с жидкостью должен был произойти паровой взрыв. Уже после трагедии советские физики вычислили, что если реакция вызвала бы испарения топлива и в других реакторах Чернобыльской станции, то все живое на территории 200 квадратных километров вокруг было бы уничтожено, в том числе и город Киев. Северная часть Украины и прилегающие к ней территории Белоруссии и России оказались бы заражены. В 2009 году исследователи из России и Азии высчитали, что результатом аварии могло стать уничтожение половины Европы, тогда бы ещё 500 лет эти земли были бы непригодны для жизни. Кризисный план Кризисная группа в экстренном порядке разработала план. Добровольцы, одетые в акваланги, должны были через затопленные камеры четвертого реактора дойти до запорных клапанов и открыть их, чтобы вода вытекла и теплоноситель не соприкоснулся с раскаленным реактором. План казался простым и выполнимым, однако все понимали, что для добровольцев спуск в радиоактивную воду будет смертельным. Представители власти сообщили ликвидаторам свое решение и оповестили их о последствиях, которые ждут тех, кто вызовется выполнить задачу. Под воду могли спуститься только сотрудники ЧАЭС, знавшие план помещений. Согласились трое: инженеры Алексей Ананенко и Валерий Беспалов, а также начальник смены Борис Баранов. Они сознавали, что погибнут, но взяли на себя ответственность спасти Европу от катастрофы. Двое должны были крутить вентиль, а один отвечать за освещение. Дополнительно сформировали поисковую бригаду, которая если связь с группой исчезнет, нашла бы их и продолжила выполнение задания. Подвиг ценою в жизнь 2 мая 1986 года добровольцы надели снаряжение и вошли в смертельные воды бассейна. В камерах царила кромешная тьма, а тусклый свет от фонарей постоянно гас. Преодолевая страх остаться в полной темноте и понимая, что каждую секунду их тела разрушаются изотопами, герои продолжали идти к цели. Фонарь потух, когда водолазы уже заметили трубы, ведущие к клапанам. В темноте они открыли задвижки, и вода стала вытекать из камер. За два дня все пять миллионов галлонов радиоактивной жидкости ушли и, когда раскаленное ядро прожгло бетон, бассейн был уже пуст. Через несколько недель Ананенко, Беспалов и Баранов скончались. Тела героев были пропитаны радиацией и несли опасность для окружающих, поэтому хоронили их в наглухо запаянных свинцовых гробах.

Нет, ушло «как раньше» безвозвратно. Раньше-то после занятий, мы из школы выбегали. Не убегали, а выбегали. Потому, – фиг ты от советского обязательного среднего образования убежишь. В Каракумах найдет, в тундре тебя отыщет «Здравствуй, мой маленький оленевод, я за тобой. Не хнычь, я этого не люблю!». Выбегали, вылетали счастливыми пулеметными очередями. Последний на сегодня урок, долгожданный звонок, и школа пустеет скорей, чем казарма погранзаставы по тревоге. «Кто последний, тот дурак!». И полтысячи человек (согласно расписания) переместились в окружающую местность, рассредоточились по интересам. С вахтерши роговые очки ветром срывало, – такой от нас сквозняк. Вечно бабка с соплями и валидолом. И на пути нам не становись! Читал «Железный поток»? Нет, не про нас, но чтоб ты примерно представлял... Я бы даже предупреждающий знак учредил: красный треугольник, в нем паровоз, а снизу жирно «Осторожно! Дети!», плюс сирена, завязанная на школьный звонок. И что, что похоже на знак «железнодорожный переезд»? Суть та же... «Кто последний, тот дурак! Э-ге-гей!». И не было последних! Прикинь, все первые, включая дураков. Эвон, старичок с палочкой полз через школьный двор. Вдруг школа задрожала, и нате! – из дверей мы. Старик палку оставил, прихрамывая, бегом с дороги. Охнул, оградку перемахнул, клумбу обогнул, остановился поодаль и грозит «Мать вашу перемать, дикари! Перепугали бронебойщика!». А сам, хромой ещё с Курской дуги ногой подрыгал, – куда лучше стало! Поясницу ощупал, – не хрустит. И не откладывая, повторил терапию. Закрепил, так сказать эффект. Уже вскоре трусцой по утрам бегал. На сабантуях «Кому за…» блистал в танго и ча-ча-ча. В другой раз двое ванну несли. Надели сверху, ползут. Школа задрожала… Они не слышат как в танке. Или слышат, но забили, – пионеры не трамвай, объедут. Чугун тяжело сварке поддается... Проще им новую ванну купить, и уже огородами, огородами… А нынче? У меня окна на школу выходят. Написано «Школа», а по ощущениям детская поликлиника. Не дрожит, почти никто не выбегает, многих привозят, увозят на авто. Выйдут чинно с уроков, уткнутся в телефон как один, все в наушниках. Идут вроде рядом, а не вместе... Какая им помойка, какой костер с шифером, догонялки? Покемона догонят и рады. © Алексей Болдырев

Знаете, я обожаю своё поколение. Мы застали пластинки и бобины, перекручивали на карандаше кассеты и сидели под стационарным телефоном в ожидании звонка; ещё помним дискеты и диафильмы, но наравне с сегодняшними тинейджерами свободно осваиваем все новинки техники. Мы ещё любим Высоцкого и Магомаева, но и не впадаем в эпилепсию от современных ритмов. Более того, у нас и здесь нашлись «любимчики». Мы точно знаем, что в этом мире больше никогда не будет таких как Майкл Джексон, Queen и Led Zeppelin, и никому до сих пор так и не удалось заменить нам утраченных Белоусова, Талькова и Цоя. Это мы в детстве часами выглаживали колючую советскую школьную форму и красный галстук, а сегодня также трепетно заботимся о замшевой обуви. Нам никогда не понять, как на улице может быть скучно, ведь каждый из нас может сходу насчитать сотни забав «без ничего», десяток игр с мячом, штук семь развлечений с обычной палкой и консервной банкой, не говоря уж о наличии мелков и прочего «богатства». Это мы разговариваем цитатами из книг, мультфильмов и кино, а в глубине души сочувственно смотрим на тех, кто спрашивает: «А откуда это?».. Это для нас работала целая индустрия детских киностудий, и лучшие актёры изощрялись в умении петь, танцевать и изображать наших любимых героев – лишь бы мы росли нормальными людьми! Мы ещё умеем дружить и не прощаем предательства. Мы ещё помним, что любить человека – отнюдь не синоним слова «спать» с ним. Мы пережили развал страны, 90-е, парочку мировых кризисов и несколько воин (особенно внутренних). До нас, наконец, дошло, что наши родители делали для нас всё, что могли. Даже если не делали ничего. Мы теперь уже точно осознали, что «круто» – это не клубы каждые выходные, не градусы в стакане, а здоровый цвет лица, крепкий сон и дорогие люди рядом. Мы вручную рисовали «поля» в тетрадях, дрались исключительно «до первой крови» и уже многих похоронили. Мы – самое закаленное и, не в обиду другим, самое прогрессивное поколение. Нам повезло родиться ещё до того, как у детей отобрали свободу и право выбора. Мы привыкли никого не слушать, ни на кого не надеяться и ни от кого ничего не ждать. Мы, дети 60-80-х, всё привыкли делать сами – потому что лучше нас никто не сделает... Галина Ляшевская