Собаки

— Опять эти куры! — прорычал я сквозь зубы, выскакивая из-за малинового куста. Три рыжие наглости из соседнего двора методично расклёвывали помидоры на грядке. Хозяйка Марь Ивановна как раз поливала огурцы и не видела диверсии. А я видел. Шарик всегда на посту, как часовой у Мавзолея! Бросился в атаку с таким азартом, будто защищаю последний кусок колбасы от голодных волков. Куры взлетели с воплями, словно им хвосты прищемили, и понеслись к забору. Одна даже перо потеряла – трофей остался мне. — Шарик, что за шум? — окликнула меня хозяйка, но в голосе слышалось одобрение...

— Рекс, ну что за дела! — Семён Аркадьевич выглянул в окно и увидел своего лабрадора, методично пережёвывающего подорожник возле подъезда. — Опять за своё! Пёс поднял морду, травинки свисали с его пасти, как макароны у неаккуратного едока. В глазах читалось что-то вроде: "А что такого? Салатик к завтраку – дело святое". Семён Аркадьевич был ветеринаром с двадцатилетним стажем. За это время он повидал всякое: кота, который ел только с золотой ложечки, хомяка-клептомана и попугая, страдающего от депрессии...

— Слушай, Васька, а ты знаешь, что у волков есть свой дресс-код? — Олег Викторович откинулся в кресле и щелкнул зажигалкой. Василий Федорович поднял взгляд от папки с бумагами. За тридцать лет работы в отделе кадров он привык к странным разговорам коллег, но про волков еще не слышал. — Ты чего это, Олег? — Да вот смотрю на Петрова, как он сегодня перед начальством хвостом виляет, и думаю: а ведь волки тоже умеют. Только у них это искусство, а у нас — позор. Олег достал с полки толстую книгу "Поведение хищников" и принялся листать...

— Слушай, щенок, — Вебстер поправил очки на носу и строго посмотрел на молодого корги по кличке Рыжик. — Ты думаешь, что "фу" и "нельзя" — это одно и то же? Рыжик виновато опустил уши и перестал грызть тапок хозяина. — Вот именно! А зря перестал. Потому что сказали "фу", а не "нельзя". Есть разница, понимаешь? Десятилетний лабрадор Вебстер считал себя настоящим профессором собачьих наук. За годы службы в семье Петровых он накопил столько знаний о человеческом поведении, что мог бы написать диссертацию...

— Слышь, Михалыч, а собака-то у нас новая появилась, — Валентина Степановна прильнула к окну второго этажа, разглядывая двор через тюлевую занавеску. Михалыч оторвался от своих помидоров на балконе и тоже выглянул наружу. Внизу возле детской площадки действительно крутилась рыжая дворняга средних размеров. Ничего особенного — таких по дворам полно. — Да видел я её, — проворчал он. — Вроде ничья. Может, подкидыш какой. Собака в этот момент подняла морду вверх, посмотрела прямо на них и завиляла хвостом...

— Алёша, я серьёзно. Или я, или твоя дворняга! Кристина стояла посреди гостиной в позе Наполеона перед Бородинским сражением, только вместо треуголки на голове красовались бигуди, а в руке – не подзорная труба, а фен "Ровента", направленный прямо на собачью морду. Барни – помесь дога с чем-то очень лохматым и добродушным – лежал на своём любимом месте: прямо на белоснежном диване. Хвост его медленно метался из стороны в сторону, как дворники в дождь. Пёс прекрасно понимал, что речь идёт о нём, но делал вид, что изучает потолок на предмет появления там котлет...