Рассеянные рассказы – 15

– До Бородинцева один билет дайте, пожалуйста ... Женька переводила дух – уф, успела. Она ехала к бабушке. Долго сомневалась. Весь день на работе решала: ехать - не ехать. Времени было в обрез, да и Илью одного оставлять не хотелось.  Но после обеда всё же отзвонилась мужу – доложила: поедет к бабуле в Бородинцево с ночевкой. Душа туда рвалась... Сразу после работы побежала на электричку, еле успевая. На первой утренней электричке завтра она должна будет вернуться на работу. Женя была небольшого роста, миниатюрная, но худой себя не считала...

До родов Нике оставалось ещё дней десять. Так говорили врачи. Но она знала – ждать дольше. В предродовое отделение она попала вчера по скорой. Хлопчатобумажный халатик с трудом застёгивался на животе и оттого сзади впивался в спину, подпрыгивая выше колен.  Ей уже стало лучше, уколы помогли, и она ходила ко коридору волнительно бесконечно. Ей нужно было поговорить с кем-то знающим, с тем, кто даст мудрый совет. Это точно не соседки по палате, не родня и не подруги.  Она чувствовала себя обманутой со всех сторон...

– Мам, не прощу я его. Сколько можно говорить! Сами посадим и сами выкопаем. Безрукие что ли? – Ну-ну, не буду - не буду. Молчу. Только ведь плохо без мужика-то, а он уж и сам не рад ... – Да тебе-то откуда знать! – полетела картошина в воду с резким всплеском ... – Чую я... Приёмник в углу стола пел голосом детского хора и немигающим зелёным глазом смотрел на кухню с русской печью. Герань благодатно цвела, по-хозяйски расположившись тут, пушилась цветками белыми и красными. Молодая хозяйка в цветастом...

– Да пошла ты, мать! Устала я... – Надька, ты чё как с матерью разговариваешь! А? Какая никакая, а мать... – Отвали, тёть Люб!  Надька хлопнула дверью своей квартиры и исчезла. Тамара кричала ей с кухни вслед, требовала идти в магазин, но Надька уже не слышала. Бывало по разному – мать могла и заставить, методы у нее были, и тогда Надька, растирая кулаком слезы, вынужденно поплелась бы. А сейчас мать была не настроена на битву, потому что, судя по голосу, который дочь уж хорошо распознавала, была она в приподнятом алкоголем настроении...

Утром в Сосновке, за полчаса до открытия поселкового магазина, всегда собирался народ: старухи с авоськами, молодухи с малыми детьми, ребятишки, с зажатыми в кулак деньгами, помятые мужики с известными намерениями ... Эта привычка приходить в магазин заранее давно вросла в деревенский быт. А где ещё новостями обменяться? А молодежи где похвастаться обновками, красивым видом своим, показать односельчанам, что они не лыком шиты? Так собираться для похода в магазин могли только деревенские. Хотелось...

– Вот у Соболевых в коляске уж спит, Вера качает... Иду, смотрю ... Уж и второй растёт... Вера хошь посидит, руки сложа, а то всё бегаем-бегаем.., – свекровь вздыхала, пытаясь завуалировать словами то, что было на душе, о чем уж говорено-переговорено, и о чем приходилось молчать. Ксюша поняла всё сразу, ничего не сказала. Забрала у свекрови из рук пакеты, начала раскладывать продукты по полкам. – Мам, зачем сыру-то? Есть же ещё. – Так ить это другой, голландский, Миша такой любит. А ты берешь всё – не глядя...