Пятница

Дорогой читатель! Наш пират южных морей, ром, уплыл за горизонт, оставив после лишь лёгкий шум прибоя в ушах и сладкое послевкусие тропиков. Но душа искателя приключений не терпит пустоты! А потому — долой бушлаты и треуголки! Надеваем сомбреро, в руки — мачете, и — вперёд, навстречу палящему мексиканскому солнцу, где нас ждёт главный огненный дух этих земель — текила! Кабинет профессора Трезвого напоминал то ли ботанический сад, то ли лабораторию алхимика. Сам он, облачённый в пончо невероятной...

Дорогой друг, помнишь нашего незабве́нного профессора Трезвого, что парил с нами в облаках русской водки, а затем совершал элегантную посадку с бокалом коньяка? Так вот, на сей раз я застал его в совершенно новой ипостаси. Он стоял посреди кабинета, уставившись в запыленный глобус, на котором его палец указывал на цепочку крошечных островов, затерянных в бирюзовом море. На голове у него красовалась потертая пиратская треуголка, от которой пахло старым деревом, солью и легендами. «А, это вы, мой юный друг! — воскликнул он, не поворачиваясь...

Дорогой читатель! Помните нашего неутомимого профессора Трезвого, с которым мы парили, подобно птицам, на русской водке, а затем совершали элегантную посадку с коньяком и арманьяком? Так вот, после тех французских гастрономических полётов профессор на сей раз пропал всего на сутки. Я обнаружил его в кресле-качалке у камина (который он величал «атмосферным аккомпанементом»), укутанным в плед с шотландским узором и с выражением суровой сосредоточенности на лице. — Мой юный друг! — провозгласил он, не открывая глаз...

Дорогой читатель, помните нашего незабвенного профессора Трезвого, с которым мы чуть не утонули в пивном чане, а затем парили, будто птицы, благодаря русской водке? Так вот, после тех возвышающих дух опытов профессор на три дня пропал с радаров. Обнаружился он у себя в кабинете, среди гор книг, с подозрительным блеском в глазах и с двумя хрустальными бокалами в руках. — Мой юный друг! — воскликнул он, едва я переступил порог. — Водка — это, конечно, полёт души, но после него требуется плавная посадка...

Дорогой читатель, вы помните нашего незабвенного профессора Трезвого, который едва не нырнул в пивной чан в поисках истины? Так вот, после того хмельного приключения мы с ним, по русскому обычаю, решили «поправить здоровье» — и отправились в место, где рождается ядро русской души. Нет, не в баню. В Музей русской водки, что притаился в арбатском переулке за вывеской «Самогонщик № 1». Воздух здесь пахнет не солодом, а чем-то более острым — смесью аниса, хлебной браги и лёгкого духа исторической безысходности...

Дорогой читатель, позвольте представиться. Я — скромный журналист и, как вскоре выяснилось, совершенный профан в вопросах алкогольной культуры. Всё началось с появления в нашем университете нового сотрудника — профессора Трезвого Ивана Васильевича. Человека-легенды. Историка, чьи монографии цитируют в европейских академических кругах, и эксцентрика, чьи выходки с упоением обсуждают в каждой университетской курилке. Иван Васильевич мог на лекции о Средневековье внезапно начать воссоздавать рецепт...