Киносреды

🎬 Спортивная драма с элементами комедии «Тед Лассо» от Apple в духе нравоучительных романов XVIII века предлагает ролевые модели для выхода из чувствительных жизненных ситуаций. Почти не теряющий бодрого настроения тренер футбольной команды приводит ее к победам не хитрой игровой тактикой или покупкой звездных игроков, а при помощи нормализации человеческих отношений. Тед не держит ни на кого зла, дает вторые и третьи шансы, примером показывает, что всегда можно поговорить и услышать собеседника, помириться после ссоры и в целом добиться успеха, исповедуя философию кота Леопольда. Сюжетная экспозиция не благоволит находящемуся в центре внимания ФК Ричмонд. Завязка представляет нам клуб на последних местах турнирной таблицы, и он продолжает проигрывать. Путь к вершинам для такой команды выражен в помещенном в раздевалке латинском девизе: «Gradarius firmus victoria». Вероятно, его следует перевести как надо быть спокойным и упрямым медленными твердыми шагами к победе Но правда ли именно это здесь написано? Примечательное слово gradārius 'идущий шаг за шагом, медленно продвигающийся, неторопливый, медлительный', производное от gradus 'шаг'. Оно редкое, из оцифрованных классических текстов встречается только в «Нравственных письмах к Луцилию» Сенеки (письмо 40): «Cicero ... gradarius fuit», в переводе С. А. Ошерова: «Цицерон ... не был рысаком». С gradarius согласуется firmus, это прилагательные в форме мужского рода, и, коль скоро это однородные члены, мы ожидаем чего-нибудь соединительного: gradarius et firmus или gradarius firmusque. Но девиз соединительные отношения игнорирует. victoria (жен. р.) не может быть в номинативе, поскольку тогда она оказалась бы не согласована в роде с предшествующими прилагательными. Так что следует видеть здесь аблатив. Однако значения вроде 'к победе' более естественно выражать предлогом ad + Acc.: ad victoriam, как «per aspera ad astra». Может быть, по аналогии с этой крылатой фразой и появилось окончание -a в девизе Ричмонда? Но если даже составитель латинской фразы ошибся в падеже, Тед Лассо обязательно простил и подбодрил бы его. #киносреда от Бориса Орехова

Мультсериал «Неуязвимый» (2021) являет нам очередную деконструкцию супергероики. Это длинная история, в которую намешано множество мотивов массовой культуры, не только образы «суперменов», но и клонирование, взросление подростков, вопросы семьи и брака, путешествия в космос, предательства и «планы внутри планов». Сам центральный персонаж истории, кстати, носит имя латинского происхождения, Омнимен, где «omni» лат. «все». Одна из побочных сюжетных веток этого постмодернистского коктейля связана с нуарным детективом Дэмиеном Даркбладом, пришедшим сюда со всеми обязательными атрибутами жанрового персонажа: шляпой и длинным плащом в стиле Дика Трейси. При этом в шляпу и плащ оказывается упакован настоящий демон с огромным хвостом из настоящего (в рамках изображенного мира) ада. Директор местной тайной канцелярии Сесил Стедман, руководитель макиавелливского типа, решает в рамках сложной игры, которую он ведет, низвергнуть Дэмиена обратно в преисподнюю. Поначалу демон не боится уготованной ему участи, ведь книгу «Daemonius ex mortem» (реминисценция «Некрономикона»), которая была способна обеспечить нужный ритуал, давно уничтожили. Однако выясняется, что Стедману удалось — в современном духе — реконструировать ее при помощи искусственного интеллекта. Восстановленный манускрипт, который нам показывают в кадре, кажется, содержит все-таки знаки еврейского или иератического письма. Но, как в анекдоте про то, что на уроке латыни ученики случайно вызвали дьявола, заклинания такого порядка, разумеется, могут быть только на латинском языке. И вот верный помощник Стедмана Дональд Фергюсон декламирует оккультную формулу, которая в сочетании с меловым кругом, горящей свечой и звоном колокольчика отправляет демона в ад. Присмотримся к формуле повнимательнее, мало ли что может пригодиться в нашей неспокойной жизни: «dominari daemonium meum mitte ad inferos» низвергни моего демона (или обращение: мой демон) властвовать (или: подчиняться) во ад dominari — инфинитив отложительного глагола domĭnor (в звучании случайно совпавшего с названием тональности до минор), который значит «быть господином», как, например, в послании Коринфянам: «non quia dominamur fidei vestrae» (2, гл. 1, ст. 24); «не потому, будто мы берём власть над верою вашею». Но нельзя исключать, что составитель фразы соблазнился пассивной формой и приписал ей редкое пассивное значение. Инфинитив зависит от повелительного наклонения «mitte». С этим «mitto» тоже далеко не все ясно. К кому обращается Дональд? К самому Даркбладу? Тогда нужно уточнение в форме прямого объекта — низвергни (да, у «mitto», «отправляю», есть такое подходящее значение) себя самого. Или адресат какая-то третья сила, способная совладать с мятежными демонами? Это правдоподобно, учитывая, что видеоряд рисует нам появившиеся из-под земли явно не по воле Даркблада нерушимые цепи, утащившие демона в преисподню. Но сила эта не называется по имени, что в магических практиках редкость. Может быть, daemonium meum можно понять как обращение, с которым сработает страшное колдунство? Не исключено — но скорее составитель фразы просто кое-как сшил плюс-минус подходящие по смыслу слова, не особенно утруждаясь чистотой грамматики. Что касается описанного ритуала, то его можно держать про запас на крайний жизненный случай, но все же помните, что трюк выполнен профессионалами и не пытайтесь повторить его дома без крайней необходимости. #киносреда от Бориса Орехова

Археолог доктор Джонс из серии популярных фильмов Стивена Спилберга недавно снова появился на экранах уже в пятой серии своих приключений. Генетически персонаж восходит к Джеймсу Бонду, что подчеркивается сценарно, на уровне каста и костюмов, а также к каноничному ковбою из вестернов, от которого Инди унаследовал широкополую шляпу, хлыст и находчивость. Но в отличие от агента на секретной службе Ее Величества, который владел прежде всего языками вероятных противников, и тем более ковбоя, которому классическое образование без надобности, археолог имеет академические амбиции и соответствующую языковую подготовку. Антиварварам памятна сцена, в которой Генри Джонс-младший по-гречески считает до 20. Еще больше впечатляет, когда он с листа без словаря переводит выбитую на каменной плите латинскую надпись, открывающую путь к Святому Граалю. Правда, делая датировку, археолог сопровождает ее странным комментарием: «Early Latin text. Mid 12th century». Вряд ли текст XII века в каком-либо контексте можно назвать «раннелатинским». …[qui]squis bibit aquam ruc… …ego dabo ei habebit fontem… …[r]a se surgentem vitae aeternae fugiu… …domine Наш перевод после долгих размышлений и консультаций со словарем: …всякий, кто пьет воду… Я дам ему, он будет иметь источник себя поднимающегося жизни вечной. Они бегут… Господи! Не очень понятно это оборванное «ruc...» Была надежда, что там написано «duc...», которое могло бы иметь смысл, но внимательное рассмотрение плиты в разных ракурсах и ее копии на щите крестоносца неумолимо свидетельствует, что это «r». В латыни не так много слов с подобным началом, одно из которых ructo, -are «рыгать». Импровизированный перевод доктора Джонса: «…who drinks the water I shall give him, says the Lord, will have a spring inside him welling up for eternal life». И его передача в русском дубляже: «…испивший эту воду, сказал Господь, да обретет внутри источник, дарующий вечную жизнь»; «…я дам воду тому, кто нуждается в ней, сказал Господь. Будет вечный источник в душе его». Самый проблемный момент здесь — нахождение источника «внутри» чего-либо. Кажется, наличный латинский текст не дает простора для такой трактовки. Дальше Инди идет на хитрость, пропуская несколько строк, и обращается к главному: ducant me ad… …[a]m sacram montem in loco quem incolis per angustias crescentis lunae uni viro satis latas ad templum solis omnibus viris satis sanctum… e ubi gradalis quae continet sanguinem jesu christi nostri permanet in aeternum пусть проведут меня к гору священную в месте, где ты живешь. через теснины растущей луны. одному мужу достаточно широкий к храму солнца всем мужам достаточно священному где чаши, которые содержат кровь Иисуса Христа нашего остается навсегда в вечности Археолог сразу выдает приглаженный «литературный» вариант: «Let them bring me to your Holy Mountain where you dwell, across the desert, through the mountain, to the Canyon of the Crescent Moon, to the temple where the cup that holds the blood of Jesus Christ resides for ever». Русскоязычный зритель услышит такое: «Позволь им принести меня к вашей святой горе, туда, где ты живешь, через пустыню и гору в каньон полумесяца в храм, где чаша полумесяца хранит в себе кровь Христа, хранится вечно». Или такое: «Пересекая пустыню, проходя сквозь гору к каньону молодой луны и далее к храму, где хранится чаша… где из века в век хранится чаша со святой кровью Христа». От gradalis как раз и получился тот самый «грааль», который ищут в фильме. В остальном путь описан настолько туманно, что только истинный искатель приключений сможет разгадать эту загадку и найти сокровище. Хотя увлекательные приключения и разгадывание таинственных загадок — обычное дело для тех, кто ищет баги в своем программном коде, каждый программист немного Индиана. #киносреда от Бориса Орехова

Соблазнительно в рамках киносреды вспомнить про сериал «Wednesday». В центре истории — девочка из семейки Аддамс, появлявшейся на экранах в разных воплощениях в разные десятилетия, но получившей внимание отечественного зрителя, пожалуй, в дилогии начала 1990-х годов, бытовавшей еще на VHS-носителях. Аддамсы — протагонисты вывернутой наизнанку готической топики, они дают нам возможность посмотреть на мир глазами обитателя мрачного замка и веющей могильным холодом гробницы. Усердно делают вид, будто они злодеи, но реальных злодеяний не совершают. Наоборот, выясняется, что этим порожденным жанром ужасов, но все же обаятельным персонажам приходится отстаивать свой мир и свое семейное счастье перед лицом агрессии гораздо большего, чем они сами, зла. Зла обыденного и банального, каким чаще всего и бывает, как мы знаем благодаря Ханне Арендт, настоящее, а не мультяшное, как у Аддамсов, зло. Эстетика и сюжетика тех классических кинокартин настолько родственна стилю режиссера Тима Бёртона, что даже странно вдруг выяснить, что снял их не он. Но в сериале 2022 года форма сошлась с содержанием, и Бёртон лично срежиссировал половину первого сезона. В наиболее актуальной для нас версии истории не только главную героиню, но всю семью Аддамсов преследуют призраки прошлого. Жестокие охотники на ведьм готовы прорваться из своего века минувшего в век нынешний, что, как водится, обставляется заклятиями и пророчествами. А заклятия и пророчества, как мы знаем, не имеют силы, если они не на латыни. «Pluet igne cum surrexero», — читает Уэнсдэй надпись в 6-м эпизоде, и тут же переводит: «Fire will rain when I rise». Дождем прольется огонь, когда я восстану «pluet» — будущее время от pluo 'литься'. Привлекательная в этом контексте, но ложная этимология — увидеть родство pluo с русским «плевать» (плюет огнем). На самом деле корень родствен русскому «плыву» и английскому «flow». Примечательно, что при глаголе нет субъекта (igne в аблативе), как нет субъекта и у идущего дождя, если это не по-русски: it rains, il pleut. У Вергилия: dum pluit in ter­ris (Aen. X, 807), 'во время дождя' (пер. Брюсова и Соловьева). Но главная грамматическая жемчужина — второй футурум «surrexero» от surgo 'восстать'. Не часто встретишь второе будущее. Не часто встретишь правильную (и грамматически изысканную) латынь в продукции фабрики грез. Антагонистам почти удалось их злодейское злодейство. И кто скажет, что залогом их почти успеха не был грамотный латинский? Возможно, для полной победы не хватило всего-то косвенного вопроса или конъюнктива плюсквамперфекта? #киносреда от Бориса Орехова

Фильм «Матрица» в 1999 году смотрелся интересно и свежо за счет уникального визуального стиля, сюжетных новинок, помещения модных идей с восточным привкусом в среду западного мегаполиса. «Люди в черном», агенты, вопреки привычным образцам, оказывались не спасителями Земли, а антагонистами. Солипсизм в дзен-буддистском изводе был умело упакован в технотронную обертку, сомнения в реальности мира наложились на сомнения в современном сытом капитализме, с которым явно что-то не так. Кроме того, развлекательное кино не стесняется заигрывать с интеллектуальным мейнстримом, показывая в кадре книгу Бодрийяра. Но даже спустя почти четверть века с «Матрицей» все еще остается ее стиль, одним из элементов которого (пускай и не ключевым) стала надпись на латыни в обители оракула. Прорицательницу зовут по-гречески Пифией, и фраза восходит к греческому источнику, но все же в фильме он дана на латинском. Возможно, создатели опасались, что непривычный для западного зрителя алфавит будет восприниматься не как текст, а как декорирующий орнамент, и не получится сделать на фразе нужный акцент? Чтобы визуально подчеркнуть авторитетную древность высказывания, оно набрано шрифтом, близким к первопечатным гутенберговским начертаниям, и гласит: «Temet Nosce», то есть Познай самого себя. Призыв этот имеет сильно сужающую первоначальный смысл сюжетную мотивировку: главному герою надлежит разобраться, готов ли он спасать человечество. Но гораздо больше его метаний нас интересует то, что это не самый привычный способ перевода дельфийской мудрости. Мы ожидали бы более длинный вариант: «Nosce te ipsum». Возможно, краткость требовалась для композиции кадра. Но выбранный для картины вариант дает любопытную зацепку для дальнейшей интерпретации. В классической латыни примеров употребления «temet» немного. Любитель этой формы Сенека, у которого она есть и в письмах к Луцилию («ut contentus sis temet ipso», «чтобы ты мог довольствоваться самим собой», XX, 8, пер. С. А. Ошерова), и в трагедиях («Regina, frena temet et siste impetus», «Сдержи порыв, царица, обуздай себя», «Агамемнон», 203). Можно еще вспомнить Валерия Флакка («temet dignare periclis!») и Тертуллиана («Quid temet ipsam, censura, circumvenis?»). Но буквально все остальные случаи будут только у средневековых авторов: Григорий Турский, Августин, Эразм, Томас Мор. Есть эта форма и в Вульгате. Вроде бы мелочь, одно слово, но в итоге стилистика латинского перевода вкупе с шрифтовым оформлением заставляет поместить фразу не в абстрактную античность, а в средневековый (не исключено, что специально гностический) контекст. #киносреда от Бориса Орехова

Кинокомиксы, сформировавшись как отдельный жанр, испытывают потребность в трансформации, потребность не столько эстетическую, сколько коммерческую: им необходимо постоянно удивлять зрителя, чтобы не терять его внимание, а, следовательно, и деньги. В последние годы мы увидели, как супергероика прощупывает совместимость с фильмами ужасов («Доктор Стрэндж») и ситкомами («Ванда/Вижн»). Сложным экспериментом в этом направлении стал и сериал «Локи». Его жанровый ориентир — разновидность сатиры, предствляющей весь мир управляемым всесильной бюрократической машиной. В набросках этот прием можно встретить еще у Свифта, но в литературе эпохи тотальной бюрократии его оформил Кафка: «Посейдон сидел за рабочим столом и подсчитывал». Такой конструктивный принцип имел длинную богатую историю, из более близких нам примеров можно вспомнить книги Дугласа Адамса и в менее эксцентричном варианте — Джоан Роулинг, а жизненные обстоятельства не способствуют его отмиранию. Кино эксплуатирует его тоже весьма активно: галактическая королева в фильме «Восхождение Юпитер» может получить свое наследство только после мучительной «одиссеи», где вместо островов Эгейского моря ее ждут недружелюбные клерки. Так же строится и мир недавних сериалов «Miracle Workers» и «The Good Place». В «Локи» бюрократическая организация управляет самим течением времени (идейно сходную полицию времени мы уже видели в «Рике и Морти»). Было бы соблазнительно считать, что имя главного героя истории восходит к лат. loci 'места', но увы, оно заимствовано из высшего пантеона скандинавской мифологии, что создает образу множественные рецептивные проблемы: трудно сопереживать персонажу, для которого не обозначены границы его возможностей. Бессмертен ли он? Всеведущ ли? Всесилен? Если нет, то в чем заключается его «божественная» натура? Как далеко простираются его магические способности? Экспозиция бедна на подробности, так почему бы не считать, что персонаж — Марти Сью, которому ничто не угрожает? Последнее в свою очередь означает, что зрителю угрожает скука. Ясно только одно: мы имеем дело с внесистемным персонажем, который хорошо подходит для конфликта с зарегулированностью «Управления временны́ми изменениями». Пытаясь доказать свою правоту на конкретном примере (ход в этом типе сатирического сюжета совершенно бесперспективный), он перемещается в 79 г. н. э. и щеголяет беглой латынью: «Mihi nomen est Loki. Praefectus Consilii ad tempus mutandum. Atque adfero acerbum nuntium ad vos omnes! Vos omnes! Morituri estis. Iste mons ignis pastus per saecula in vos est evomiturus. Scio haec esse vera quod ego de futuris adveni». Меня зовут Локи. Префект Совета для изменения времени. И я несу мрачную новость всем вам! Всем вам! Вы умрете. Эта гора огня, на которой веками пасся [скот], извергнется на вас (вариант: Эта гора, веками питавшаяся огнем, изрыгнет его на вас). Я знаю, это правда, поскольку прибыл из будущего Взгляд того, кто знаком с латинским языком благодаря ходовым афоризмам, зацепится за причастие будущего времени «morituri» (te salutant), которое структурно разрешено в русском («умрущие»), однако практически в текстах встречается исчезающе редко. А мы посмотрим на не совсем естественное начало фразы с союза 'и': atque adfero... Место ему в середине предложения для соединения его частей. Но существует и специфическая стилистика, для которой начало фразы с «И» — ее визитная карточка. Это библейский стиль: «Et vidit Deus lucem quod esset bona. Et divisit lucem a tenebris» (И увидел Бог..., и отделил...). Для нарциссической натуры Локи (см. грамматически необязательное, но обязательное психологически ego в последнем предложении) лестно сообщать обреченным жителям Геркуланума их судьбу голосом библейского пророка. Но стилистика эта станет узнаваемой только лет через 300. Неумолимая логика жанра ставит креативного персонажа в комическое положение. #киносреда от Бориса Орехова