Когда молчание кричит

Глава 1 — Не расстраивайся из-за носков, любимый, — голос Оли прозвучал сладко и ядовито, как будто она читала его мрачные мысли. — Вечером мама тебя как следует поздравит. Пора ехать. Игорь молча кивнул, чувству себя заговорённым змеёй. Он покорно последовал за ней к лифту, потом к их машине. Он сидел за рулём и каждый встречный фонарь был как вспышка его гнева. Он мысленно репетировал сцены разоблачения. Вот он встаёт посреди гостиной тёщи и спокойным, леденящим голосом объявляет: «А теперь, дорогие мои, я хочу рассказать вам, какой подарок мне действительно приготовили жена и кум...

— Слушай, Игорь, а твоя Оля с твоим же кумом Сергеем совсем не скрываются? — сотрудник Виктор налил себе кофе в кружку и прищурился. — Вчера их в «Берлоге» видели, за столиком сидели, такие увлечённые беседой, прямо голова к голове. Игорь поморщился, отодвигая от себя документы. Кофе в его кружке уже остыл, как и его настроение после этих слов. — Ну, знаешь, Виктор… Сергей — кум, они с Олей всегда нормально общались. Да и он недавно разведённый, наверное, совета по быту просит. Жена от него ушла, оставила пустую квартиру и котёнка, которого он теперь как ребёнка воспитывает...

Часть 1 — Как Андрей? Что врачи говорят? Светлана встретила мужа в прихожей, снимая с него пальто. Обычный жест, отточенный за тридцать лет. Но сегодня ее рука повисла в воздухе, когда Николай резко уклонился от ее прикосновения. Он прошел в гостиную, не глядя на нее. Его движения были механическими, точеными. — Николай? Что случилось? С Андреем что? Он остановился посреди комнаты, у их общего дивана, на котором они вечерами смотрели фильмы, где она засыпала, положив голову ему на колени. Он медленно повернулся...

— Коля, останься. На минутку. Голос Андрея был похож на скрип сухого листа под ногой — тихий, ломкий, чуть слышный над мерным писком аппарата. Николай, уже поднявшийся с пластикового стула у кровати, замер. Он собирался было сказать, что Елена ждет его в коридоре, что не надо утомляться, но что-то в лице друга заставило его медленно опуститься обратно. Комната была пропитана запахом болезни — сладковатым, лекарственным, с примесью чего-то нежилого и чужого. За окном медленно спускался вечер, окрашивая стерильные белые стены в свинцово-серые тона...

— Я не могу так больше, — шёпот вырвался из меня сам, беззвучный, лишь губы шевельнулись в отражении. Я стояла в ванной, упершись руками в холодную столешницу, и слушала, как за дверью Артём смеётся с Максимом. Их смех был таким лёгким, таким естественным, единым целым. А мой, будто комок грязной ваты, застрял где-то в горле. Всё началось как прекрасная сказка. Я встретила его на презентации нового проекта, такого раненого, такого одинокого с маленьким сыном на руках. Его бывшая погибла в автокатастрофе, и в его глазах стояла такая боль, что мне захотелось её заткнуть собой...

Для соседей высокая стена стала символом нового статуса, а для Петровых — концом многолетней дружбы. — Ириш, а у них, кажется, торт! Бежим смотреть! Ольга, смеясь, потянула подругу за руку через условную границу из смородиновых кустов, разделявшую два участка. Со стола, сдвинутого специально к этой «меже», доносился аппетитный запах шашлыка и звонкий смех детей. Катя Петрова и Максим Соколов гоняли мяч, пока он не угодил прямиком в только что испеченный торт. Все разразились смехом. Это было лето...